Антон Мухачев был приговорен в 2011 году Савеловским судом Москвы к 9 годам лишения свободы по обвинениям в нанесении ущерба торговому дому кирпичного завода «Кудиново», где он работал гендиректором, несмотря на то что учредители торгового дома в процессе подтвердили отсутствие у них ущерба и претензий к Мухачеву, а также по обвинениям в причастности к деятельности впоследствии запрещенной организации «Северное братство».
В нашем лагере чуть меньше тысячи человек. Среди наркоманов и убийц немало и тех, кто совершил преступление, предусмотренное статьями Уголовного кодекса из раздела «Преступления в сфере экономики». А это не только мошенничество и незаконная банковская деятельность, но и разбой, грабеж и даже банальная кража.
Стоило Владимиру Путину на Петербургском форуме высказаться о скоро грядущей экономической амнистии, как тут же ко мне потянулись разбойнички и крадуны, фальшивомонетчики и мошенники с единственным вопросом: «Когда меня отпустят?» Так как у меня самого четыре «экономические» статьи, в свое время добавленные для утяжеления плохо склеенного «экстремизма», пришлось озаботиться изучением вопроса. Благо приехали на длительное свидание родители и привезли почитать много интересного на эту тему. Разобравшись с документами и законопроектами, я теперь знаю, что буду отвечать вопрошающим об амнистии:
— Когда меня отпустят?
— По звонку.
То есть из нашего лагеря, равно как из соседних, в эту амнистию вряд ли кто выйдет. И не потому, что у нас нет предпринимателей, заказанных конкурентами или попавших со своим развитым бизнесом в поле зрения спецслужб, — их как раз хватает. А потому, что власть изначально не собиралась кого-либо отпускать в значимом количестве.
Синоним подобного акта милосердия — профанация. Перечень статей, указанных в проекте амнистии, был максимально сокращен, еще даже не попав в Госдуму. В него не вошли такие распространенные статьи Уголовного кодекса, так обожаемые фальсификаторами из следственных отделов, как «Мошенничество» (в старой редакции — статья 159), «Присвоение или растрата» (статья 160), «Вымогательство» (статья 163), «Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием» (статья 165). По тем же статьям преступлений, что остались в амнистии, большинство коммерсантов и так получают либо условный срок наказания, либо вообще приговариваются к оплате штрафа.
Например, в моем девятилетнем сроке заключения только одну треть мне «вручили» за экстремизм, а остальное мне принесла моя должность генерального директора в коммерческой организации. Все мои попытки и старания моего адвоката Александра Васильева из «Русского вердикта» переквалифицировать мои статьи «Мошенничество» на «Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности» остаются пока безуспешными. Основания у судов одни и те же: я не предприниматель и преступления совершил вне сферы предпринимательской деятельности. Несмотря на то что я руководил торговым домом, занимавшимся коммерческой, самой что ни на есть предпринимательской деятельностью.
Я не удивлен и был готов к отсидке «от звонка до звонка» еще в кабинете следователя, так как знал, что судят меня и «накручивают» срок не за «экономику», а за мои взгляды и политическую оппозиционную деятельность. Однако подобных моему криво сшитому экономическому делу по «резиновой» 159-й статье «Мошенничество» за последние годы я встретил десятки. Сроки по этим делам коммерсанты получали реальные и немалые. И, как и мне, никакая амнистия им не светит.
Дабы горе-коммерсантам гарантированно не сорваться из мест лишения свободы (вдруг у районного судьи будет хорошее настроение), в проекте амнистии на всякий случай прописали: «не попадают под амнистию получившие наказание по совокупности преступлений». То есть если даже и случится чудо и мои экономические статьи признают экономическими, мой врожденный экстремизм не даст мне выйти на свободу раньше определенного судом срока. Как и большинству других предпринимателей, осужденных, как правило, за букет мнимых преступлений. Как и самому главному заключенному коммерсанту России, из-за которого, скорее всего, и кастрировали изначальный всеобъемлющий проект экономической амнистии, — Михаилу Ходорковскому. Его личные взаимоотношения с руководством страны стоят преградой десятку тысяч ожидающих освобождения предпринимателей. Факт: пока сидит он, сидеть будут и все те, чье дело «состряпано» по статье «Мошенничество» и другим ключевым статьям, имеющимся в его приговорах.
Для чего же тогда власть вообще пошла на этот шаг — амнистию для коммерсов? По ее завершении из СИЗО и лагерей по всей стране выйдет не более тысячи человек. Но стоит отдать должное Владимиру Путину: он не уклонялся от диалога с обществом. И пусть его диалог больше похож на инструктаж, тем не менее в еще не эмигрировавшей и не этапированной бизнес-среде президент теперь всегда может заявить: «Вы просили амнистию? Я дал вам ее. Теперь вы сделайте в ответ то-то и то-то, и еще вот это». Плюс диалог с Западом: «У нас отличный инвестиционный климат! Мы даже оступившихся предпринимателей из тюрем отпускаем ради развития малого и среднего бизнеса». И диалог с либералами: «Вы говорите, мы сажаем? Не только сажаем, мы еще и отпускаем».
Так что в результате этой амнистии власть получила очередной козырь для игры в одни ворота. Соответственно, интересующиеся своей свободой или свободой родственников и друзей должны следить не столько за политическими новостями, сколько за биржевыми сводками цен на нефть — единственном хребте существующей сегодня системы.
Материал подготовили: Алексей Барановский, Мария Пономарева