Новейшая история

Есть победы, которых стоит стыдиться, а иногда и рвать волосы на разных местах. Сейчас, я уверен, большинство людей, заставших перестройку, именно так относится к событиям девяноста первого года и уж особенно – к «победе» над «августовским путчем». Трудно найти вменяемого человека не на зарплате, который сейчас стал бы похваляться победой над Янаевым и Пуго. Скорее, можно услышать насмешку горькую, стыдный смешок обутого лоха, который проиграл три зарплаты и мамкину пенсию у наперсточника. С теми же примерно чувствами вкладчики МММ вспоминают, как они считали проценты и приценивались к иномарочкам. «Стыдно и больно, больно и стыдно».
Не мешало бы нам, однако, освежить историческую память. Как оно все было — нет, этого мало, как оно все виделось из того самого августа девяноста первого. Какими глазами смотрели, что думали, и главное — чем.

Вот-вот, именно что — чем. Люди думают чужими мыслями. В наших головах — склад готовых схем, метафор, образов и прочей бутафории и машинерии, которая вытряхивается из сундуков культуры, и особенно — в минуты роковые, когда самому думать некогда. Отсюда эта извечная пошлость роковых минут, театральная буффонада истории — когда на самом пике перемен, когда все трещит и шатается, люди вдруг начинают разыгрывать давно забытые пьесы. 

Например, классические — во время французской или американской революции их участники играли в греков и римлян, иногда буквально, с костюмчиками и фригийскими колпачками. 

Советские люди, впрочем, были предусмотрительно лишены классического образования, Бруты и Кассии были им незнакомы. Наша образованщина воспитана на второсортной французской прозе позапрошлого века. Главная книга жизни советского мальчишки – «Три мушкетера», которая на советской тощище вымахала до масштаба священной книги, местночтимой энциклопедии мужества и чести. О, как хотелось скакать на лазоревых каких-нибудь конях, лобзать француженок с блестящими козьими глазами, пропивать в придорожных трактирах подарки королев и, конечно, пронзать, пронзать блестящими шпагами красных гвардейцев кардинала, виновных в том, что они гвардейцы кардинала. Как бы за короля, которого в душе презираешь — зато он безвреден, а красные опасны. А ля гер ком цигель цигель у-лю-лю. 

Так вот, ГКЧП дало возможность интеллигентишкам чуть-чуть пожить в любимой сказке. Недолго, да, и заплатили они за это потом кошмарную цену. Но тогда это была именно она, мушкетня мерси боку с перьями на шля.

Взгляните — а я подставлю призму.

Итак. Коллективный кардинал Ришелье — красный, разумеется — замыслил переворот. Он решил свергнуть добродушного и слабого Людовика Сергеевича, балабола и трепло, неспособного ни к какой государственной деятельности, и сесть на его место, чтобы править железной рукой. Воспользовавшись очередным королевским романом — Людовик увлекся марсельской белошвейкой и укатил с ней в теплый Прованс кушать буайбес — они под покровом ночи захватили Париж. Утром обыватели проснулись, а на всех столбах приказы кардинала, обещающие всем галантерейщикам этой страны мир, шесть соток и еженедельное обязательное посещение церкви. И вечную душераздирающую скуку, очереди за польским шампунем и запрет вольных песенок про короля и кардинала, которые добрые парижане так любят петь в кабачках. Кстати, кооперативные кабачки они наверняка позакрывают – чтоб народу хуже стало, ироды.

Однако не все безнадежно! Горстка храбрых мушкетеров во главе с де Тревилем забаррикадировалась в Тюильри в Павильоне часов, заложив ворота пуфиками и козетками. И объявили себя верными королю спасителями Отечества.

Это, как мы понимаем, большое хи-хи. Всем известно, что де Тревиль давно и успешно копает под Его Величество, с которым у него давние контры. И немало преуспели, ставя палки в колеса всем попыткам Людовика Сергеевича чем-нибудь покомандовать. Некоторые даже говорят, что тревилисты давно уже готовят переворот… Но сейчас, когда Величество незаконно отстранено от власти кардиналистами, умницы-мушкетеры получили возможность поиграть в верноподданность. И в законность: что бы там ни готовили мушкетерские полки, но кардиналисты подставились первые. Теперь ребята в синих плащах имеют полное право вещать от имени закона и порядка. Вот так штука, вот те на.

Ну конечно, рассуждает наш интеллигент, на стороне кардинала — все агрессивно-послушные галантерейщики, месье-Бонасье. Их много, вся эта страна состоит из одних бонасье, чьих женушек трахают красавцы-военные, мушкетеры или гвардейцы, а они, колпаки, тому и рады. Они, эти Бонасье, уже себя показали — наголосовав во время всесоюзных референдумов черт-те чего, например, за сохранение Франции. Они что, не понимают, что никакой Франции больше нет, потому что против Франции ополчились все хорошие парни с блестящими глазами, да и Англия против, а Англия знаете какая прогрессивная, у-у-у! Но нет, они голосуют за единую Францию, какой-то там союзный договор, в то время как ребята с глазами уже договорились, кто какую будет держать вотчину, и все уже заказали себе новенькие блестящие короны. Кроме того, Бонасье против введения радикальных рыночных реформ — трусишка, он думает, что прогадает, и правильно думает, он именно что прогадает, но это хорошо, потому что рынок динамичен, надо уметь крутиться-вертеться, а Бонасье ленив и толстозад, ну ничего, теперь он у нас попрыгает. И еще эти смешные соборы, которые давно надо снести и устроить на их месте капища Богини Разума, — хотя нет, пока рано, достаточно Макдоналдсов и английских посольств, которые должны быть на каждом шагу, а желательно чтобы еще и шотландские гвардейцы с длинными блестящими ружьями. Мушкетеры любят шотландских гвардейцев. Если агрессивно-послушные бонасье против — тем хуже для агрессивно-послушных бонасье. 

При этом все мушкетеры и им сочувствующие понимают, что кардиналисты боятся. Они боятся могущественной Англии, они боятся легитимного Людовика, они боятся смелых парижан, но больше всего они боятся крови. Пустить кровь — этого они не посмеют. Да посмотрите на этих серых, выцветших кардиналов, стариков с трясущимися руками! Они уже намочили штаны от того, что сделали. Они трусы и тряпки, какими и подобает быть идеологическим церковникам и тайным канцеляристам. Твари, пауки, лучше бы они не вылазили из своих грязных щелей. Но теперь им конец.

Конечно, они могут от отчаяния наделать глупостей. Даже не они сами, а те силы, которые за ними стоят. В кардинальской гвардии достаточно отморозков, способных утопить Париж в крови. Вот их стоит бояться — какого-нибудь полкана или даже лейтехи, который отдаст приказ стрелять по Тюильри. Это че-та как-то стремно, но, мон дье, пусть такое мерде не случится, а если случится, то не с нами. Потому что мы уже собираемся идти на помощь мушкетерам, строить баррикады из козеток и красиво геройствовать.

И таки да! — в те дни и ночи сбылась заветная мечта советского затрюханного мужчинки. Каждый защитник Белого дома — первый и последний раз в жизни — чувствовал себя д`Артаньяном.

Это дартаньянское самоощущение с тех пор и зафиксировалось в умах «демократической оппозиции». Я имею в виду не руководителей (это люди тертые и хитрые, и для них значимы не образы, а интересы), а именно рядовую демшизу. Они все еще бегают со шпагами.

Увы, дартаньянничество как настрой уместно при совершенно определенной исторической ситуации. Именно что при слабом, но номинально легитимном монархе и сильном, но задвинутом на нижнюю позицию «втором лице», которое пытается не столько крутить первым лицом, сколько действовать помимо него. 

Если пофантазировать, то нынешние либералы — в той конфигурации, которая есть сейчас, — отлично себя чувствовали бы в России, из которой каким-нибудь чудом испарился Путин, а на его символическое место полез бы, скажем, Сурков. Не имея надежного силового ресурса, он сделал бы своими гвардейцами «нашистов» — кстати, нашистское знамя, красное с белым крестом, вполне соответствует форме «гвардейца кардинала» из знаменитого советского фильма с Боярским. Слабый Медведев, в свою очередь, набрал бы себе каких-нибудь «медведиков» — не то чтоб всерьез, но чтобы было что предъявить сурковским архаровцам. Поскольку создавать такие структуры с нуля сложно, пришлось бы призвать лимоновскую НБП, «несогласных», да и какие-нибудь остатки демшизы можно было бы подтянуть к делу. Которые могли бы и пойти на такой вариант — разумеется, относясь к Медведеву именно как к «Людовику», то есть безо всякого уважения, «но Сурков-то ужаснее». Представляю себе стычку нашистского патруля с лимоновцами, которые собрались на Болотной площади, для того чтобы выяснить отношения с какими-нибудь «фа». Трехцветные флаги, почти французские по колеру, против нашистских кардиналок с андреевским крестом — сцена, достойная Дюма-отца.

Но увы, Путин неиспарим. Более того, кардинальское место нацлида занял именно он, Сурков же пошел за какого-нибудь Рошфора. Поэтому вместо обрисованной выше картины мы видим омоновцев, разгоняющих людей с триколором. Разгоняющих с теми же мордами, с которыми они разгоняют русских националистов с имперкой или там каких-нибудь замшелых коммуняк с красным прапором. Вообще, путинизм в том и состоит, чтобы не терпеть никаких знамен, если они в руках людей, а не начальских холуев. Право на символику принадлежит только начальству и начальским — это отныне краеугольный камень системы. Д`Артаньяны в такой системе не предусмотрены, в ней есть только кардинальские и коллективный толерантный россиянин Бонасье, чью пышногрудую супругу тулулят начальские. Собственно, теперь это и есть лояльность — когда твою бабу тулулят, и даже не начальство, а начальское подсосье, холуята и подхолуйнички… Но это в сторону, «и так все ясно».

Напоследок стоит кое-что сказать о тех, кто им, условно говоря, противостоял. Потому что советские — они же «патриоты» — тоже жили, да и продолжают жить в коллективном мифе, только другом. Который д`Артаньянам непонятен и чужд, несмотря на то что они с ним по детству знакомы.

Патриотическая советская оппозиция тоже ощущала себя солдатами. Но только не французскими, а советскими — образца 1941 года, Великой Отечественной. Если точнее, солдатами Красной Армии в первые недели после немецкого удара.

Миф почтенный, и на первый взгляд выигрышный. Беда в том, что он имеет лакуны и каверны, куда все и провалились. Например, в него входит готовность и даже необходимость отступления «до самой Москвы», теряя города и веси, под тяжелые взгляды баб и стариков, оставляемых под оккупацией. Но — «так было». И принятие на себя советской военной мифологии делает воспроизведение этой части программы практически неизбежным.

В рамках этого мифа ГКЧП было никаким не бунтом, а чем-то вроде последней попытки советских генералов переиграть историю, объяснить усатому самодуру, заключившему договор с Гитлером, что война на пороге и эскадрильи «Юнкерсов» вот-вот ударят по нашим аэродромам. Разумеется, усатый самодур должен был в ответ на такие речи отправить их всех к стенке или на Колыму, а история — пойти своим ходом. 

Это подспудное ощущение, что история идет по лекалам Великой Отечественной и переиграть сценарий нельзя, постоянно играет с советскими патриотами дурные шутки. В девяносто первом они и не подумали сорганизоваться и как-то противостоять набежавшим д`Артаньянам. Хотя, если честно, козетки можно было бы пораскидать по закоулочкам. Не говорю уж про один-единственный залп, после которого все защитники Белого дома поразбежались бы, теряя шпаги. Ибо игра игрой, а пузико дороже… Но увы — поражение и отступление в начале войны вшито в советский миф намертво. Кто читал в те времена газету «День», прохановские передовицы, тот помнит, с какой нечеловеческой силой сработала эта метафора, буквально к этому и подводя: «от границы мы землю вертели назад» звенело в каждой строчке.

Отчасти поэтому — не только и не столько, разумеется, но и поэтому тоже — Белый дом в 1993 году превратился не во что-нибудь, а в символическую Брестскую крепость. Которая, конечно, должна героически обороняться — и в конце концов быть превращенной в дымящиеся руины. Что и исполнилось. 

Дальше пошло отступление, драп, «котлы и окружения». Например, стратегия КПРФ образца девяностых годов — это именно стратегия окруженной армии, которая и не думает на кого-то там наступать, а разве что «прорваться», причем на прорыв все время не хватает сил, да и командует этой армией что-то вроде коллективного Власова… Теперь же остатки советских войск партизанят по интернетным зарослями, но их выкуривают и оттуда. А ставка все не шлет и не шлет патронов и комиссаров, и даже непонятно, где товарищ Сталин и не случилось ли с ним чего нехорошего. То есть понятно, что уже все случилось и надо бы как-то по-другому, но стенки базового сюжета тверже адаманта.

Зато несколько продвинутых д`Артаньянов ныне перебрались во второй том трилогии — «Двадцать лет спустя». Если помните, там храбрый гасконец пошел служить кардиналу Мазарини, который был, конечно, не лев, но лисица. Ну и эти подались в большую государственную политику — судьбу не раз щипнуть мерси боку.

Удачи, удачи.