Общественность интерпретировала эту ситуацию достаточно просто: дескать, наших неуклюжих разведчиков за рубеж выпускать нельзя — обязательно попадутся, и наверняка в каких-нибудь карнавальных интерьерах. Где те суровые, но героические времена, когда «русскую пианистку» швыряли в застенки гестапо, а она стойко выдерживала все тяготы и страдания во имя Родины? Сейчас все иначе: сразу же после разоблачения Анны Чапман ее соблазнительный зад оказался на обложке глянцевого мужского журнала…
Впрочем, стоило только появиться сообщениям о введении запрета на выезд работников спецслужб, как высокопоставленный представитель Федеральной службы безопасности в беседе с корреспондентом РИА «Новости» поспешил их опровергнуть. «Порядок выезда за рубеж сотрудников ФСБ не менялся, никаких указаний о запрете выезда нет», — сказал собеседник информагентства. В свою очередь, в центре общественных связей ФСБ, на который ссылались СМИ, заявили, что никаких комментариев по этому поводу не давали.
Этот маленький инцидент расшевелил мое любопытство: а как нынче наши хранители, а зачастую и создатели государственных секретов выезжают за рубеж? И вообще — сохранилось ли современной России такое понятие, как «невыездной»?
Как удалось выяснить, четкого ответа на этот вопрос нет. Невыездных сегодня пруд пруди, но в основной своей массе запреты носят лишь временный характер. Прежде всего речь идет о должниках — неплательщиках алиментов, штрафов, кредитов и тому подобного. На границе их тормозят, но после уплаты долга гражданин снова становится вольным, как мелиоратор в Центральном Нечерноземье, — иди куда хочешь. То же самое касается осужденных, обвиняемых, подследственных, а также подлежащих призыву в вооруженные силы россиян. Что же до перманентно невыездных, то здесь ситуация сложнее.
Есть такой термин: «ценные кадры» — люди, которые так дороги отечеству, что оно ни на секунду не может оторвать их от своей груди. В первую очередь это, конечно, «силовики». Выезд людей в погонах происходит на основании постановления правительства от 19 декабря 1997 года за номером 1598 «О порядке оформления разрешения на выезд из Российской Федерации военнослужащих Вооруженных Сил РФ, а также федеральных органов исполнительной власти, в которых предусмотрена военная служба». Если рассказывать в общих чертах, то там указаны два требования, относящиеся ко всем означенным органам — внутренним, внешним и даже отчасти рудиментарным: для выезда за границу сотрудник должен заранее и в письменной форме уведомить свое руководство, после чего он может получить разрешение покинуть страну.
Для сотрудников ФСБ эта процедура более подробно расписана в приказе директора Федеральной службы безопасности от 17 апреля 2003 года №265 «О выезде военнослужащих и лиц гражданского персонала органов Федеральной службы безопасности из РФ по частным делам». Приказом определены должностные лица, имеющие право разрешить сотруднику выезд за границу, образец заявления, форма согласования и прочее. Выходит, что даже сам директор ФСБ должен спрашивать разрешение на выезд непосредственно у президента.
Особняком в строю «федералов» стоят пограничники. Пообщавшись со знакомыми, выяснил точно: этих за границу не выпускают вообще. Если такое и бывает, то исключительно в редких случаях.
Свои нормативные акты, касающиеся правил выезда, существуют и в МВД, и в МЧС, и в таможне. С другой стороны, мало на каком курорте не встретишь расслабленного российского милиционера. Хотя кое-какие режимные моменты, безусловно, есть. В частности, бытует практика отбора у личного состава загранпаспортов на ответственное хранение. То есть сотрудник беспрепятственно оформляет заграничный паспорт в миграционной службе, но хранится он не в домашнем секретере, а в сейфе ведомства. Захотел поехать в Турцию — подавай рапорт, получай разрешение, и документ тебе отдают. Но по возвращении ты его обязан сдать. Зачем? Об этом позже.
Иные правила существуют в Министерстве обороны. Во-первых, «…выезд военнослужащих из РФ (за исключением военнослужащих Службы внешней разведки РФ и Федеральной службы охраны РФ) подлежит согласованию с соответствующими органами Федеральной службы безопасности Российской Федерации» (Журнал «Право в Вооруженных Силах», 2008, №7). Во-вторых, просто так купить путевку и улететь в теплые края военные, по слухам, не могут. Якобы существует некий приказ министра обороны от 2006 года за номером 250 (ДСП), в котором сказано, что ехать за границу военнослужащий может только по путевке, приобретенной в уполномоченной оборонным ведомством организации.
Как это стыкуется с законодательством о свободе конкуренции — вопрос отдельный. Но ограничение налицо: купить турпакет на свободном рынке военнослужащий, похоже, не имеет права. Впрочем, заглянуть в этот приказ, чтобы проверить информацию, возможным не представляется, ибо, как уже сказано, он носит гриф «для служебного пользования».
Ну и, конечно, никто не снимал ограничений на выезд с наших уважаемых физиков-ядерщиков и других ученых, допущенных к государственной тайне, что и прописано в соответствующем законе. И никто не отменял такую вещь, как «форма допуска». Для несведущих: указанная форма дает право, а иногда и священный долг, знакомиться с информацией различной степени секретности.
Форма №3 — самая распространенная, обеспечивает допуск к просто секретной информации (тот же гриф «ДСП»). Говорят, не так давно ее оформляли всем студентам Московского авиационного института. Данный уровень на выезд за границу никак не влияет.
Форма №2 — это уже доступ к совершенно секретной информации, и тут начинаются проблемы. По идее, со второй формой человек становится невыездным и обычно остается таковым еще три года после увольнения. Впрочем, есть тут одна тонкость: человек имел право знакомиться с совсекретной информацией или реально с ней знакомился? Если просто был допущен — может и прокатить. Так что выезд за рубеж гипотетически возможен.
Форма №1 — допуск к документам особой важности. Никаких выездов еще пять лет после увольнения, а в некоторых случаях и все десять.
Все вроде как логично. Только если внимательно посмотреть, какие сведения у нас считались совершенно секретными, логика начинает отступать без боя. Скажем, в 1986 году туристам категорически запрещалось фотографировать волжские шлюзы, поскольку это были объекты стратегического назначения (о том, что они давно изучены с американских спутников, знали даже мы, шестиклассники).
Конечно, сейчас не те времена, когда уборщица оружейного завода имела 2-ю форму допуска, но все-таки… Еще два года назад за границу не могла выехать бухгалтер-кассир районного военкомата. Видимо, информация о том, на какие шиши взрастает и крепчает российский прапорщик, являлась лакомым куском для всех разведок стран — членов Северо-Атлантического альянса.
Но самое интересное в том, что форма допуска все-таки ключевого значения не имеет и решение зависит именно от начальства. Потому что начальству дано право как разрешить выезд, так и не разрешить.
И вот тут становится понятным, почему загранпаспорта сотрудников той же милиции хранятся в служебных сейфах их руководителей. Не разрешили мне выезд, а я на свой страх и риск прыгнул в машину и погнал к родне в Крым — виза-то не нужна! Без загранпаспорта такой карамболь исключен.
В свете всего этого охотно верю, что фээсбэшное начальство своим сотрудникам выезда не запрещало. К чему это лишнее телодвижение? Зачем запрещать всем сразу, когда можно не разрешить каждому в отдельности? Результат тот же, а накал страстей почти на нуле.