Минск, Национальная библиотека Белоруссии, 18 марта. Александр Лукашенко садится за круглый стол с представителями 11 российских СМИ («Русская служба новостей», «Ведомости», газета «Завтра», «Российская Федерация сегодня», «Литературная газета», «Сельская жизнь» и ряд других). Эта встреча была ответом на многочисленные заявки на интервью после президентских выборов в Белоруссии в декабре 2010 года. Глава республики призывает к диалогу и говорит, что хочет посовещаться о том, как нам жить дальше.
За три дня до этого Лукашенко встречался в Минске с премьер-министром России Владимиром Путиным и, судя по всему, имел с ним обстоятельную беседу с глазу на глаз. Этот момент важен, поскольку лидер Белоруссии несколько раз будет возвращаться к этой встрече в разговоре с журналистами. Интересны тональность, с которой говорил Александр Григорьевич о Путине, и суть их диалога, упомянутая лишь вскользь. Очевидно лишь то, что говорили о завтрашнем дне. В том числе о том, что будет после 2012 года.
На встрече с журналистами звучат ожидаемые вопросы и предсказуемые ответы. О Союзном государстве, Конституции, выступлениях оппозиции в Минске 19 декабря и прочее. Еще один вопрос из тех, что нельзя не задать, — о президентских выборах в России. Воспользуюсь цитатой из стенограммы:
«Карпов В.В. («Русская служба новостей»): «Вы строительство Союзного государства связываете как-то с выборами в России в 2012 году? Может быть, с кем-то конкретно из тех людей, которых называют самыми вероятными кандидатами? Споры о том — Путин, Медведев, Медведев или Путин — они сейчас обострились в России. Кто, по-вашему?»
Лукашенко наверняка знал, что подобный вопрос будет задан, поэтому должен был прозвучать заготовленный ответ. Примерно такой: «Нам не так важно, кто будет президентом России после 2012 года, поскольку Союзное государство мы строим с российским народом, а белорусы и россияне братья навек... Братские узы важнее и выше политики, поэтому, какой бы выбор ни сделали россияне, мы будем работать с человеком, которому они доверят власть в стране... Договориться мы сможем всегда...» Ну, или что-то в этом духе.
В общем, должно было быть озвучено ничего не значащее дипломатическое заклинание, но!.. Ответ был неожиданным. Я дам лишь некоторые выдержки из него, поскольку речь Лукашенко получилась весьма объемной.
«Лукашенко А.Г.: «Вы знаете, я, даже если бы и знал ответ на этот вопрос, я бы не стал в этом плане рассуждать. Я знаю, много знаю, много чувствую, потому что знаю одного и второго. Но, что правда, то мне кажется, и никто сейчас в России, как бы ни обострилась эта ситуация, не станет отрицать, что есть возможность им договориться. Наверное, и вам, и нам было бы неплохо, если бы эти два человека договорились. Вот я сторонник этого — чтобы они определились». (Эта часть была как раз предсказуемой. — «Особая буква».)
«...Я знаю и одного, знаю и второго. И я их оцениваю абсолютно объективно. И у меня информации больше, чем у любого сидящего за этим столом, а может быть, и у кого-либо в России, за исключением близких к ним людей, с которыми они открыто говорят, более открыто, чем со мной. Потому что я с ними работал, я их знаю изнутри. Поэтому любую фразу, любое телодвижение их я уже могу преломлять через эти знания. И делать выводы. Да, я их делаю». («Догадываюсь, знаю, но сказать не могу» — перевод «Особой буквы» с языка Лукашенко на русский.)
«...Если вы избавитесь, простите меня за это, от «синдрома Лукашенко», мы что-то сделаем. Если вы по-прежнему будете считать, что «вот он завтра ворвется, схватит шапку Мономаха и унесет в Минск», так что мы с вами можем построить?! Простите, что я так говорю. Но не будем скрывать это. Это же так, мы же это видим. Поэтому не надо личностные моменты переносить на святое. Наше единство и наша дружба, единство наше — это святое, никому не дано это разрушить. И если кто-то попробует, будет плохо. У нас попробовали. Три года — и народ их смел, избрав пацана президентом, первым президентом. У нас никогда не было президента — избрали меня. Я что, заслуживал это? Нет!»
На этот фрагмент прошу обратить особое внимание. Здесь Лукашенко обращается к неопределенному лицу. С одной стороны — ко всем сразу в российской политической этиле, с другой — к кому-то конкретному, кого он держит в голове. Причем в этом фрагменте отдельно упоминается (но не называется прямо) Станислав Шушкевич, который со стороны Белоруссии подписывал Беловежские соглашения в 1991 году. Именно Шушкевич был сторонником либеральных реформ в Республики Беларусь и ее европейского пути развития. Именно Шушкевич в декабре 2010 года обращался к России с призывом ввести в республику войска, чтобы «покарать» Александра Лукашенко.
Внимание, вопрос: кто в России может ассоциироваться с Шушкевичем? Кто, по мнению Александра Григорьевича, может переносить «личностные моменты на святое»?
Я могу ошибаться, но, по-моему, здесь отчетливо вырисовывается портрет действующего президента России Дмитрия Медведева и определенная тревога со стороны Лукашенко за будущее Союзного государства.
«...Ну, есть какие-то настороженности, есть другие какие-то причины. Поэтому идет торможение строительства Союзного государства. Но это святое, мы все равно к этому придем. И я очень часто об этом говорю: «Только жаль, что, наверное, не мы, а кто-то другой. А могли бы и мы. И неплохо бы было». Что, вы верите в эти рассуждения, что белорус — это нахлебник, не умеет работать и так далее?!»
Откуда такая уверенность, что Союзное государство на веку Лукашенко построено не будет? Возможно, от того, что следующие несколько лет президент Белоруссии считает потерянными для его строительства? Казалось бы, здесь нет ничего нового, поскольку «сближение» идет с 1996—1997 годов и пока отражено только на бумаге, но здесь имеет смысл вновь обратиться к словам Александра Лукашенко.
«...Кстати, мы все соглашения по Таможенному союзу и Единому экономическому пространству ратифицировали в парламенте. У вас они еще в парламент не поступили. То есть мы все сделали, что обещали. Мы твердо пообещали. И, кстати, Путин — он же с российской стороны главный «локомотив» этого процесса интеграционного, он мне прямо сказал: «Мы не ожидали, что вы это сделаете». Я говорю: «Я же тебе пообещал». И мы ратифицировали. У нас тоже неоднозначные были подходы, но мы пообещали, мы ратифицировали».
Путин — «локомотив», а Союзного государства не видать? Какой вывод можно сделать? Какой вывод, кроме того, что не Путин будет кандидатом в президенты от «тандема» в 2012-м?
Вообще на встрече с российскими журналистами Лукашенко многократно упоминал российского премьера, и практически всегда с какой-то необыкновенной теплотой и даже сентиментальностью. Не знаю, о чем говорили премьер РФ с президентом Белоруссии в Минске, но определенно эта встреча выходила за рамки простых деловых контактов. Во взаимоотношениях Медведева и Лукашенко таких сантиментов замечено не было...
Сознательно оставляю повсеместно знаки вопроса, поскольку ответы на них может дать любой читатель. Ваше мнение может быть отлично от моего, да и однозначного ответа в словах Александра Лукашенко не прозвучало.
Читаем, вчитываемся, делаем выводы самостоятельно. Президент Белоруссии готовится к испытаниям, а к чему готовитесь вы?