Разгром НТВ стал действительно той вехой, когда окончательно выяснилось, что пришли другие времена и другие нравы. Если вам нужна точка, разделившая ельцинскую Россию и путинскую, — то вот вам эта точка. Те процессы, которые к тому моменту уже шли два года, получили свой символ. Это был момент, когда людям сказали: вам больше не нужна свобода, но вам нужна колбаса, и мы обеспечим вам колбасу, а вы не будете больше требовать свободы.
Впрочем, я вряд ли скажу лучше, чем сказал тогда в эфире Михаил Осокин:
— Если завтра исчезнет свобода слова, завтра исчезнет колбаса. Потому что свободную, эффективную экономику не построить без прав и свобод человека. А потом исчезнут и начальники, которые все это сделали. Потому что одной части общества не понравится, что исчезла свобода слова, а другим не понравится, что исчезла колбаса, и недовольны будут все. Это может занять годы, но в конечном итоге это произойдет.
К сожалению, та история была не просто борьбой за свободу информации. Не просто борьбой условного добра с условным злом. Эта история показала, как слаб человек. И те, кто стоял плечом к плечу, в какой-то момент пошли совершенно разными дорогами. От красивых слов о решимости, идеалах и единстве могло не остаться ничего за одну ночь. И мы помним, как коллеги бегали из одного останкинского здания в другое с портретами. Как устраивали склоки, словно бабы базарные. И, кстати, часто как ни в чем не бывало начинали через какое-то время обратно дружить.
Некоторые повели себя подло, и Бог до сих пор их не наказал. А кто-то был честен и принципиален и остался у разбитого корыта, и мы можем теперь сколько угодно говорить о справедливости и о том, что «каждому рано ли поздно воздастся».
Я работаю в журналистской профессии 20 лет. Я не трудился на НТВ, но знаю оттуда многих. И тех, кто ушел, и тех, кто остался работать там и работает до сих пор. Я могу назвать своими товарищами и тех, и других. Я понимаю, что жизнь — она вообще существует больше чем в двух измерениях. И что красок в ней больше, чем черная и белая. Что можно хлопнуть дверью и остаться на улице без работы, зато с долгами и маленькими детьми. А еще с волчьим билетом.
Пусть осуждает одних или других тот, кто сам был в подобной ситуации и делал «нравственный» выбор. Но одно понятно и так: помимо того, что это было публичное убийство свободы слова в стране, это была еще и тяжелейшая человеческая драма. Драма сотен людей!
Многие смеялись над формулировкой про УЖК — уникальный журналистский коллектив. Но это был действительно УЖК. Канал НТВ до 14 апреля 2001 года был лучшим телеканалом в истории отечественного телевидения. И чем больше времени проходит, тем это становится очевиднее. Там не было, кажется, ни одного слабого журналиста. Там не было, по-моему, ни одной проходной программы. Это было почти искусство, а часто и просто настоящее искусство.
Мы по-хорошему завидовали ребятам, которые там работали. Потому что было видно, что они работают с удовольствием. И мы получали удовольствие от их работы. И мне кажется особенно циничным то, во что канал превратили сегодня.
То, что было образцом стиля и вкуса, стало образцом безвкусия и в этом смысле тоже образцом стиля — контрстиля. Старое НТВ было символом прежнего телевидения, да и всей страны. Новое НТВ в таком же смысле символ, нарицательное нынешнего телевидения. Когда мы говорим про засилье желтизны, попсы, чернухи, тупых сериалов — в общем, всей этой мерзости, то мы по сути просто вспоминаем сетку вещания канала НТВ. Это все равно что храм превратить в бордель.
Материал подготовили: Антон Орех, Александр Газов