Конечно, послание президента не обошлось без ритуальных проклятий в адрес «провокаторов и экстремистов», которые «тянут одеяло на себя» и пытаются организовать «вмешательство извне». Но это была именно что ритуальная формула: мол, не подумайте дурного, мы, великие государи, не поддаемся давлению шалопутных уличных горлопанов! Мы прислушиваемся к велению времени и чаяниям народным.
Неужели семилетнее стояние «вертикали» близится к концу? С именем Медведева часть свободомыслящей общественности связывала надежды на «оттепель». Другая часть той же свободомыслящей общественности посмеивалась над этими наивными ожиданиями, говоря, что Дмитрий Анатольевич — путинский назначенец. Поэтому он, во-первых, не менее своего шефа заинтересован в сохранении железобетонной «стабильности», а во-вторых — даже если бы он и мечтал о каких-то демократических преобразованиях, дальше маниловских мечтаний дело не двинулось бы. Потому что в современной России реальная власть не всегда коррелируется с формальными полномочиями. В итоге второстепенный чиновник из Администрации президента (по сути, расширенного секретариата) становится модератором внутренней политики, а номинальный глава государства оказывается говорящей головой в телевизоре.
И практика показала, что надежды на «президента-реформатора» не то чтобы совсем безосновательны, однако его потенциал несколько переоценен. Усилия, предпринимаемые Медведевым по линии демократизации, носили характер косметического ремонта. Да, он распорядился подправить репрессивный Уголовный кодекс. Перевел «клевету» и «оскорбление» в разряд административных правонарушений (совершенно справедливо) и отменил непременное лишение свободы как наказание и меру пресечения по ряду «экономических» статей (однако Ходорковский и Лебедев остались за решеткой — суд не нашел подтверждения того, что они являлись предпринимателями). Пообещал вернуть 5-процентный барьер для прохождения партий в Думу (вместо действующего до сего времени 7-процентного). Велел уменьшить минимальное число членов организации, претендующей на статус федеральной партии (с 50 до 45 тысяч).
И еще сделал заявление, что «свобода лучше несвободы».
К заявлениям Дмитрия Медведева общественность привыкла относиться как к чему-то несерьезному. Вот слова Путина или, скажем, Суркова нужно ловить на лету. А Медведев… айфончик, ладушки, веселый гном. Зиц-президент, одним словом.
Однако характер послания Федеральному собранию — и по сути, и по форме — заставляет воспринимать слова Медведева с непривычной серьезностью. Мы обратились к члену «Справедливой России» Олегу Шеину с просьбой прокомментировать это заявление.
По мнению нашего собеседника, в данном случае речь действительно идет о грядущих переменах. «Я думаю, это позиция не только Медведева, но и Путина, — сказал он, — и она продиктована событиями, происходившими в последние полгода. Путин понимает, что чрезмерная вертикализация бьет не только по «Единой России», но и по Медведеву, и по нему. Он чувствует градус народного недовольства. Уже сейчас, в декабре, против нечестных выборов только в Москве вышли 100 с лишним тысяч — против трех–пяти тыс. в поддержку «ЕР». Премьер понимает, что если в марте чрезмерно усердные фальсификаторы нарисуют ему несообразно высокий процент, раздражение будет направлено уже лично в его адрес. Поэтому власть пытается расслабить «железный обруч», запуская процесс демократизации. Но многое еще зависит от того, чем закончится выступление на проспекте Сахарова и на площадях других городов России 24 декабря».
Олег Шеин добавил, что его однопартийцы примут активное участие в акциях, намеченных на 24 декабря.
Материал подготовили: Владимир Титов, Александр Газов