20 марта Госдума с 16 поправками во втором чтении рассмотрела президентский законопроект, облегчающий процедуру регистрации партий, в частности, снижающий минимальную численность с 40 тыс. человек до 500 и отменяющий минимальную планку региональных ячеек. В первом чтении, 28 февраля, приняли участие представители непарламентских партий и несистемной оппозиции. Третье чтение состоится 23 марта, далее законопроект уйдет в Совет Федерации и затем поступит на подпись президенту. Кстати, ПАРНАС заявил о своем выходе из рабочей группы по подготовке реформы.
Законопроект стал в некотором роде ответом на бурную общественную дискуссию о кризисе политических свобод в РФ. За последние четыре года Минюст не зарегистрировал ни одной партии, систематически отказывая всем. Последней партией, получившей регистрацию, была «Справедливая Россия». С тех пор было последовательно отказано левому «РОТ ФРОНТу», правым «Великой России» и «Самодержавной России», «Другой России», партии «Родина: здравый смысл» Михаила Делягина, партии «Воля» Светланы Пеуновой, проекту Геннадия Гудкова «Россия, вперед!», «Партии дела» бизнесмена Константина Бабкина, Народно-демократическому союзу Михаила Касьянова, ПАРНАСу.
Любопытным примером крючкотворства Минюста стал отказ в регистрации «Пиратской партии», выступающей за свободу информации. Ведомство указало на то, что «пиратство в соответствии с действующим законодательствам является преступным деянием и относится к преступлениям против общественной безопасности», с отсылкой на 277-ю статью Уголовного кодекса, посвященную морскому пиратству. Впоследствии чиновники Министерства юстиции утверждали, что вообще не получали заявления о регистрации.
Сгинет ли, заблудившись в кабинетах Минюста, новая надежда на политические свободы, на воссоздание живого политического пространства? Способна ли либерализация законодательства повлиять на практику регистрации партий — или Минюст сам себе хозяин? С какими сложностями придется столкнуться юридически новоявленным политическим партиям? С этими вопросами «Особая буква» обратилась к экспертам.
Политолог и обозреватель «Новой газеты» Кирилл Рогов считает, что если закон все-таки будет принят, то какие-то партии зарегистрируют, но основным вопросом будет процесс партстроительства, когда станут очевидными действия, намерения, организационные способности новых структур. То есть вопрос стоит об организационной возможности создать действующую структуру, а не формально зарегистрироваться, — первое является более трудным, чем второе. Если будет создана мощная структура, то ее зарегистрируют, считает Рогов.
Также аналитик полагает, что будет проще зарегистрироваться и известным несистемным оппозиционным организациям. «Я считаю, что сейчас может быть создано политическое движение, которое вообще не будет регистрироваться, но вместе с тем станет влиятельным и мощным», — отмечает он.
Дмитрий Абзалов, ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры России, считает, что в целом ситуация реально либерализуется, что доказывает опыт «Республиканской партии» Рыжкова. «Теперь смогут зарегистрироваться гораздо больше объединений, но загвоздка в том, кто от этого выиграет. С учетом большого пропускного процента, то есть количества членов партии, — это будет как раз удар по оппозиционным партиям, так как электоральный фактор будет размываться… В том числе появится ряд партий регионального характера, созданных специально под выдвижение губернаторов», — рассуждает наш собеседник.
Но смогут ли партии участвовать в выборах, что является законодательно необходимым условием существования, и насколько эти партии будут к выборам допускаться? «Этот вопрос остается открытым, — говорит Абзалов — Только три-четыре крупные организации смогут участвовать в выборах на федеральном уровне, однако в регионах же будет более разнообразная картина».
«Для несистемных организаций встанет сложный выбор: либо активно заниматься партстроительством и готовиться к выборам разного уровня, либо сохранить свою текущую позицию, но при этом потерять ресурс, связанный с продвижением на уровне региональных законодательных и муниципальных собраний. Что важнее: сохранить медийные и информационные позиции либо построить партию, которая будет участвовать в выборах? Готовы ли они строить партию, которая будет участвовать в выборах, а не только выходить на площадь? Сможет ли, допустим, Сергей Удальцов работать в муниципальном собрании? У него очень много опыта законотворческой деятельности, и это стало бы его следующим шагом к росту», — размышляет политолог.
То, насколько уличные лидеры смогут эффективно бороться за мандаты, и покажет, насколько они эффективны в системном политическом поле, уверен Абзалов. Легализация партии открыла бы перед тем же Удальцовым двери в официальную политику, но он сомневается, что Удальцов сам захочет туда идти.
«Удальцов кадровый революционер, и я считаю, что он много потеряет, если уйдет, но в долгосрочной перспективе это станет для него многообещающим шагом. Вопрос также в том, насколько уличные лидеры сумеют сохранить свою целевую группу, насколько они будут интересны своему настоящему электорату в ином качестве — насколько будет интересен тот же «РОТ ФРОНТ», если его зарегистрировать».
Политолог-экономист Михаил Делягин, отвечая на вопрос о том, изменится ли политика Минюста по части регистрации «неудобных» структур, указал, что внутренняя практика министерств переламывается не законами, а телефонными звонками. «Признать сфальсифицированными 500 подписей уж точно не сложнее, чем 50 тысяч», — заметил Делягин.
Материал подготовили: Елена Боровская, Александр Газов