За последний год тезис о передовой, протестной Москве и летаргической, покорной «остальной России» стал насколько банален, что даже неудобно сейчас, в годовщину протестов, в очередной раз по поводу него сокрушаться.
Да, Москва бурлила на протяжении последнего года, и термин «зимние протесты» тут даже вряд ли подходит: столица митинговала, маршировала, оккупировала «Абаев» не только зимой 2011–2012, но и в марте, мае, июне, сентябре. Ну а провинция в представлении московских активистов спала и продолжает спать. И этот сон разума рождает чудовищ в виде Холманских, казаков, Светы из Иваново и тому подобных хтонических явлений.
Тема противопоставления «креативного класса» столицы и «золотозубой электрички», в которой едет «замкадье», властью была с воодушевлением подхвачена. И теперь власть как может, в силу своего интеллекта и творческого потенциала, эту тему развивает. Мы, мол, за социальное большинство — против норковых шуб и припаркованных в переулках возле Болотной «майбахов».
Политолог Высшей школы экономики Алексей Титков считает, что российские регионы не остались равнодушны к росту протестных настроений в Москве. Однако провинция быстро остыла, поскольку для ее жителей объединяющей темой были нечестные думские выборы. Тема ушла, и митинги тоже. (ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ)
Но так ли уж безнадежны годичные протестные итоги для регионов? Необходимо понимать, что взлет протестной активности в столице произошел не с нулевой отметки: недовольство вызревало, тлело, постепенно наращивая количество и качество. Были «марши несогласных» 2007–2008 годов, были акции в рамках «Стратегии-31» и «Дня гнева», собиравшие на пике своей популярности до полутора тысяч человек. Москва, как и положено столице, на несколько шагов опережала провинцию оперативностью и остротой реакций.
Провинция же в декабре стартовала именно «от нуля»: пока передовые отряды москвичей винтились на Триумфальной, боролись за Химкинский лес, ставили синие ведерки на крыши своих авто, в регионах было безнадежно пусто. И отдельные, обусловленные не системным, но местечковым недовольством вспышки активности вроде митингов водителей праворульных машин были лишь исключением, подтверждающим правило, оттеняющим всеобщую пустоту.
Поэтому протестную активность регионалов декабря 2011-го и последующих месяцев нужно сравнивать не с Болотной — Сахарова, а именно с абсолютным нулем, торжествовавшим до этого исторического декабря.
В Ярославле в «додекабрьскую» эру оппозиция могла выставить лишь несколько унылых пикетчиков на пустой площади по 31-м числам. Но уже весной оппозиционный кандидат, опираясь на широкую поддержку горожан, пришел к власти.
В Брянске оппозиционная активность вообще практически отсутствовала на протяжении нескольких лет. Но в декабре на центральную площадь города на рискованную, несанкционированную властями акцию вышли сотни людей. Протест с еще большей силой был бы продолжен горожанами и во время недавних вопиюще нечестных выборов губернатора — если бы не трусость местного отделения КПРФ и филиалов других партий системной оппозиции, ушедших с улиц, отказавшихся бороться с узурпацией власти в регионе.
А в Волгограде за честные выборы митинговало до 3 тыс. человек. А в Астрахани в апреле местные разгневанные горожане прошлись маршем численностью около 5 тыс. человек. А в городе Лермонтове Ставропольского края властные злоупотребления на зауряднейших выборах в местный горсовет поставили на грань политического кризиса чуть ли не весь федеральный округ.
Конечно, нельзя говорить о том, что провинция проснулась и весь этот год боролась плечом к плечу со столицей. Многие регионы не дали вообще никакого политического результата даже там, где, казалось бы, имелись основания. Плохо было в Красноярске — оппозиция на выборах мэра города в плане организации уличного творчества масс отличалась от «Единой России» только цветом безрукавок, надетых на унылых студентов. Из рук вон плохо было в Белгороде, где губернатор Савченко правит чуть ли не со времен Берлинской стены и в 2012 году благополучно «переизбрался» при полном безмолвии белгородцев. Уныло прошли выборы в подмосковных Химках.
Отдельная тема — провал гражданского протеста в Санкт-Петербурге, удивившем страну яростным «маршем несогласных» весной 2007-го. Провальный Питер-2012 еще ждет своего безжалостного исследователя.
Да много где было плохо, вяло, невыразительно. Но не везде. И это «не везде», если сравнивать его с тотальной пустотой региональной политической жизни до 2011 года, внушает надежду.
В Москве когда-то площади тоже спали мертвым сном, и лишь НБП, молодежное «Яблоко» и удальцовский «Авангард красной молодежи» буянили с файерами воинственной горсткой. Сейчас мало кто помнит это унылое время, Москва неумолимо эволюционирует, превращается в европейский город. Провинция неизбежно подтянется, она нуждается лишь в одном — в достойных, воодушевляющих примерах.
Материал подготовили: Аглая Большакова, Александр Газов