Эксперты полагают, что лишение партбилета не повлияет на имидж Гудкова-старшего: он воспринимается как самостоятельный политик, уровень его узнаваемости высок и не привязан к «Справедливой России». Дмитрий же Гудков тем более ничего не потерял: он остается парламентарием. (ДАЛЕЕ)
— В связи с вашим изгнанием из «Справедливой России» у общественности накопилась масса вопросов. Первый — о ваших дальнейших планах. Вот уже появилась новость, что в Госдуме будет создана межфракционная группа Ильи Пономарева, в которую он вас зовет руководителем аппарата.
Это я сам себя навязал в руководители аппарата. Вообще это полушутка, полуправда. В межфракционной группе будут разного возраста люди, а наши ребята — мой сын Дмитрий Гудков и Илья Пономарев — это все же молодежь. Поэтому, я думаю, там нужен еще более опытный товарищ, который сумеет провести переговоры, консультации.
Главное — выработать позитивную, серьезную повестку этой межфракционной группы. Например, берем любую серьезнейшую проблему — скажем, отсутствие в России административных судов, отсутствие эффективной системы защиты бизнеса, поскольку нет этих самых административных судов. Или проблему тарифов тех же. То есть это все можно предложить межфракционной группе, поскольку от этого всего страдают абсолютно все граждане, абсолютно все партии с этим работают. Или проблему контроля за государством, за властью. Или проблему необходимости создания института уполномоченных прокуроров... Все это можно взять за основу работы группы депутатов.
— А из кого будет состоять эта межфракционная группа? Понятно, что в нее войдут Дмитрий Гудков и Илья Пономарев. Кто еще?
Я думаю, что часть наиболее прогрессивных депутатов из даже «Единой России». Почему бы Бориса Резника не пригласить — он порядочный и честный человек. По каким-то вопросам мы можем взаимодействовать с Александром Хинштейном. Говорю теоретически, чисто гипотетически. Почему бы не позвать часть коммунистов? У нас есть пример из прошлых дум, когда мы межфракционной группой сотрудничали по закону о реформе МВД. Был в ней и Александр Куликов, и Александр Хинштейн, и другие.
В общем, такая группа действительно может быть создана. Она будет более автономна, менее зависима и не так усложнена фракционными разногласиями, политическими различиями. Это разумный ход. И, кстати говоря, возможная база для каких-то будущих депутатских объединений.
Важно, что Пономарев и мой сын остаются депутатами. Они оппозиции сейчас очень нужны и полезны. Это одни из немногих парламентариев, к кому мы можем обращаться в случае каких-то совершенно грубейших нарушений со стороны власти. Это такой передовой отряд депутатского корпуса.
— Что касается непарламентской работы. Есть ли у вас мысли о том, как сделать более эффективной работу Координационного совета оппозиции, который сейчас много критикуется за некоторую пассивность?
Сейчас в КСО создана комиссия по взаимодействию с политическими партиями, общественными и религиозными организациями. Я рассчитываю с помощью этой комиссии и с помощью моих коллег расширить представительство Координационного совета. Полагаю, что туда незаслуженно по разным причинам не вошли такие позитивные люди, как, например, Илья Пономарев, Владимир Рыжков. Мне кажется, что мы должны сейчас поправить отношения с «Яблоком», несмотря на все сложности. Может быть, сейчас появятся какие-то новые и интересные партии, что позволит нам привлечь их к сотрудничеству. Плюс общественные организации. Или берем тех же людей, которые чрезвычайно важны для протестного движения: Бориса Акунина, Леонида Парфенова.
То есть надо расширять фронт, а не сужать его. Я этим в КСО занимался и буду заниматься. Я за то, чтобы выстроить отношения с КПРФ, и у меня предстоит встреча с Геннадием Андреевичем Зюгановым. Мы будем об этом обязательно говорить. Координационный совет готов письменно обратиться и к руководству коммунистов, и до дня среды к «Справедливой России», хотя, похоже, они свой выбор уже сделали. Тем не менее даже в этой ситуации мы готовы Сергею Миронову направить письмо: может быть, все-таки они там передумают, перейдут к каким-то иным формам официального сотрудничества с КСО. Посмотрим.
Все это надо делать и не замыкаться только в рамках уже избранного Координационного совета оппозиции.
— В Рунете когда обсуждают вас, все время встает вопрос по Подмосковью. Будете ли вы баллотироваться на пост губернатора Московской области?
Я хочу и готов участвовать в избирательной кампании в качестве кандидата в губернаторы Подмосковья. Думаю, что одной из причин жесткого решения «СР» является и стоявшая перед руководством партии необходимость давать ответ, почему Гудкова не выдвигают депутатом. Ведь совершенно очевидно, что среди всех моих коллег — пусть это звучит нескромно, но я полагаюсь на данные многих социологических исследований — сегодня моя кандидатура имеет больше всех шансов на победу. И понятно, что руководству «Справедливой России», обратись я с инициативой выдвижения, крайне сложно было бы отказывать мне.
Невозможно было бы объяснить, например, выдвижение Александра Романовича, который был вынужден снять свою кандидатуру на выборах мэра Химок, из-за того что, если бы он дошел до финиша — это было бы большим позорищем. Набрать полтора—два процента. И если его сейчас выставят в Подмосковье, то станет понятно, что это идет отыгрыш в пользу «Единой России».
Я готов выдвигаться. У меня были консультации с рядом политических партий (я их сейчас не озвучу, поскольку надо еще выработать решение), которые могут поддержать мою кандидатуру.
Другой вопрос, будет ли тотальным давление на подмосковных депутатов, чтобы они не подписывались ни за кого, кроме разрешенных Кремлем или администрацией области кандидатов. Напомню, существуют заградительные фильтры в виде семи процентов подписей региональных депутатов — примерно 400 человек. Это не много для более чем пятитысячного депутатского корпуса Московской области, но тем не менее. Все будет зависеть от жесткости постановки вопроса.
В любом случае я готов к борьбе. Я намерен предложить свою кандидатуру.
— Не совсем этичный вопрос, но все же: решение эсеров об изгнании вас из партии — это решение руководства или, условно, Кремля?
Это прежде всего решение партийной бюрократии. Надо отдать должное Николаю Левичеву: он за то время, которое является председателем «Справедливой России», сформировал лояльный корпус партийных руководителей — лояльных ему лично. Теперь я понимаю, что это была его главная задача. Среди других членов «СР» — например региональных — у меня достаточно много сторонников. Но понятно, что их голос слышен сейчас слабо.
В целом же есть две главные причины изгнания меня и сына из партии. Первая — это давление Кремля. У власти доктрина: ни в одной системной партии не должно быть политиков, поддерживающих улицу. Таких политиков нужно либо лишить мандата, либо выгнать из партии, либо лишить депутатской неприкосновенности, как это произошло с Бессоновым из-за его уличной активности. Это первая причина. Основная. Я знаю, сколько было проведено консультаций, кто с кем встречался. Мы ведь живем в узком социальном срезе, в котором все и все друг о друге знают.
А вторая причина — это боязнь конкуренции. В первую очередь со стороны Левичева. Он понимает, что председателем партии он стал по случаю. Никакой он не лидер. И естественно, он за свою должность боится, опасается любой конкуренции, любого чиха и готов уничтожать всех мало-мальски ярких людей, которые могут на его всемогущество покуситься.
Тут совпало желание Кремля и желание того же Левичева, части руководства, которая его поддерживает. Ну и побочная причина — желание угодить Кремлю по вопросу кандидата в губернаторы Московской области.
Я думаю, что они приняли решение в последний момент. Все просто: мой уход кардинально решал все вопросы. Одним махом трех зайцев убить.
Иной какой-то здравой логикой объяснить произошедшее невозможно. Ни устав партии не предусматривает таких вот решений, ни программа партии. Программе партии сейчас больше противоречит сама партия. Как в том анекдоте: «Коммунист Иванов, вы отклонялись от линии партии? — Да, отклонялся, но вместе с партией». И вот партия отклонилась от своей собственной линии, и вместе с партией отклонилась большая часть членов бюро.
— Но вот о вас принято говорить как о человеке системном. Есть ли у вас желание создать некую свою структуру?
Делать свою у меня совершенно нет никакого желания. А вот создать какую-то серьезную социал-демократическую силу в России — желание есть. И есть пока энергия, здоровье и время. Этим сейчас мы и займемся.
Будем пока формировать основы этой будущей партии. При этом мы будем, безусловно, апеллировать к съезду «Справедливой России», который состоится в октябре. Потому что у меня такое впечатление, что далеко не все члены «СР» в восторге от решения по моему исключению.
Думаю, у меня есть два типа союзников в «Справедливой России». Первый — это депутаты, которые в будущем могут уже не стать депутатами при изменении политической ситуации. То есть Народная партия когда вступила в сотрудничество с властью, на выборах получила ровно два процента и, соответственно, не получила ни одного мандата. Если сейчас Дума будет распущена, а все ближе и ближе этот момент, то окажется, что за «Справедливую Россию» в нынешнем качестве никто голосовать не будет. Протестного электората у партии нет, ядерный электорат поддерживает КПРФ, те люди, которые всегда поддерживают власть, с ними тоже все ясно. Остается какой-то средний класс, который, скорее всего, никогда уже не будет больше поддерживать эсеров. Так что депутаты, если они хотят быть депутатами, должны думать о своей судьбе.
И вторая группа моих союзников — это местные и региональные отделения «СР», члены партии на местах, которым, думаю, сейчас задают вопрос: «А у вас как бы че они там творят наверху? Из вашей партии мы там знаем три—пять человек, и их уже стало там практически на три человека меньше».
Напомню, Илья Пономарев приостановил свое членство в партии, а если съезд подтвердит решение бюро, то он вообще выйдет из партии. Это серьезное заявление. Кроме того, уже заявили ряд членов Центрального совета о том, что они выходят из Центрального совета. Только что мне позвонили: молодой режиссер Воронков выходит из партии. Такие же заявления сейчас будут еще.
И если мы не получаем отклика от октябрьского съезда «Справедливой России», тогда мы в ноябре проводим свой учредительный съезд и создаем партию. Которая будет и инструментом политического влияния, и инструментом объединительных процессов, и инструментом создания коалиций, потому что в одиночку не выиграть. Либо коалиционная победа, либо гражданская катастрофа — две альтернативы.
Материал подготовили: Мария Пономарева, Александр Газов