Как гласит текст законопроекта, предложенного депутатами Кабаевой, Мукабеновой, Терешковой, «запрещается распространение в средствах массовой информации, а также в информационно-телекоммуникационных сетях информации о несовершеннолетнем, пострадавшем в результате противоправных действий (бездействия), включая фамилии, имена, отчества, фото- и видеоизображения такого несовершеннолетнего, его родителей и иных законных представителей, дату рождения такого несовершеннолетнего, аудиозапись его голоса, место его жительства или место временного пребывания, место его учебы или работы, иную информацию, позволяющую прямо или косвенно установить личность такого несовершеннолетнего, за исключением случаев, предусмотренных пунктами 1—3 части четвертой статьи 41 настоящего Закона».
Исключения сделаны для случаев, «если распространение такой информации осуществляется в целях защиты прав и законных интересов несовершеннолетнего, пострадавшего в результате противоправных действий (бездействия)». Но и тогда для распространения подобной информации потребуется согласие несовершеннолетнего потерпевшего (если он достиг 14 лет) или его законных представителей. Информацию можно не согласовывать с опекунами несовершеннолетнего лишь в том случае, если они являются подозреваемыми или обвиняемыми в этом преступлении.
Нарушителей данного закона ждет совсем не детское наказание. На рядовых граждан может быть наложен штраф от трех до пяти тыс. рублей, на должностных лиц — от 30 до 50 тыс. рублей. Юридическим лицам, то есть зарегистрированным СМИ, придется заплатить от 400 тыс. рублей до миллиона «с конфискацией предмета административного правонарушения».
СМИ за нарушение этого закона будут вноситься в «Единый реестр доменных имен, указателей страниц сайтов в сети «Интернет» и сетевых адресов, позволяющих идентифицировать сайты в сети «Интернет», содержащие информацию, распространение которой в Российской Федерации запрещено».
При внешней разумности закон имеет очевидные слабости. Во-первых, репортаж о преступлении, в котором имена участников изменены до неузнаваемости, оставляет впечатление недостоверности. Стоит отметить, что в случаях, когда огласка действительно может нанести ущерб пострадавшим, журналисты безо всяких полицейских окриков придумывают псевдонимы для своих персонажей или называют их безликим «Аня З.», «Петя Т.» и так далее. Это касается, в первую очередь, материалов о половых преступлениях.
Во-вторых, всем известно: не так страшен закон, как его правоприменительная практика. Где проходит граница целесообразности, как далеко должна простираться откровенность, какие подробности разглашать необязательно — все это публицисту должна подсказать его совесть. А если в качестве совести выступает репрессивный аппарат, то он зачастую действует не в интересах потерпевших, а в интересах чиновников.
Кроме того, может получиться так, что этот закон будет защищать не только и не столько малолетних жертв преступлений, сколько самих преступников и их укрывателей, особенно, если над ребенком издевались в собственной семье, что, к сожалению, не редкость. И в этом случае оглашение данных потерпевших деанонимизирует именно их. И тогда замять неприятную историю становится труднее.
Взгляды депутатов на эту проблему существенно разнятся. Так, Сергей Иванов, член фракции ЛДПР, в целом относится к законопроекту положительно:
«Надо и учитывать положение ребенка, — говорит он. — Ребенку жить потом и общаться в своем коллективе. Если будут знать подробности преступления, ему тяжеловато будет. Вплоть до летальных случаев, если не выдержит травли, повесится».
Для того чтобы проинформировать общественность о факте преступления, вовсе не обязательно указывать личные данные потерпевшего, считает Иванов.
«Свобода слова не значит, что вы в переполненном театре можете кричать «Пожар!». Все ломанутся к выходу, давка будет — вот и все, что получится… В советское время сообщали о преступлениях, но с оговоркой, что «все имена вымышлены».
Депутат, правда, считает избыточной мерой внесение «провинившихся» СМИ в официальный черный список, считая, что достаточно штрафа.
Иначе смотрит на ситуацию Вадим Соловьев, представитель КПРФ:
«В принципе любые поправки, направленные на ограничение СМИ, я лично очень болезненно воспринимаю и не приветствую. СМИ в нашей российской действительности — последний бастион демократии и борьбы с коррупцией. Все остальные государственные институты ничего не делают. Я имею в виду правоохранительную систему, судебную систему и так далее — все под партией власти лежат. Если за СМИ начинают браться под благовидными предлогами, значит, мы на последней стадии демократии», — заявляет коммунист.
Соловьев называет действующий закон о СМИ «неплохим» и не видит оснований для его корректировки в сторону ужесточения.
«В отношение конкретно детей доля истины есть, — добавил Соловьев. — Иногда разглашение информации, связанной с совершением преступления, особенно когда это сведения сексуального характера, могут повлиять на судьбу детей. Были случаи в моей практике — я сам бывший судья, — которые негативно воспринимались и окружающими людьми, и самим ребенком. Была острая реакция со стороны пострадавших детей. По всей видимости, надо этот закон отрегулировать, но не в виде запретов, а в виде рекомендаций для СМИ: избегать огласок в отношении жертв преступлений или менять их фамилии. Не в жестко запретительной форме, которая может быть использована против СМИ, а в форме рекомендаций, как освещать такую деликатную тему. Я уверен, что большинство журналистов — адекватные люди, которые не будут пытаться зло причинить ребенку».
Материал подготовили: Вадим Немоляев, Мария Пономарева