Последний месяц российская власть демонстрирует небывалую даже для нее уверенность в завтрашнем дне, причем на всех политических направлениях. Еще бы: все спорится в жестких руках нашего президента, все ему удается.
Безусловно, главные успехи Россия показывает на внешнеполитической арене. Началось все с саммита «Большой двадцатки». Вспомним, как долго американская сторона утверждала, что Барак Обама не будет встречаться с Владимиром Путиным. И что в результате? Лидеры не просто формально пожали друг другу руки, как будто не стоит между ними теперь уже почти москвич Сноуден, но и «продуктивно пообщались». А дальше было одобрение российского плана по Сирии, статья Путина в New York Times, после чего о нем заговорили как о человеке, предотвратившем Третью мировую войну, за что вообще-то Нобелевские премии дают...
Новому образу Владимира Владимировича на Западе — спаситель Сирии, блестящий полемист, не боящийся выступать на недружественной площадке, — не помешал и беспрецедентный арест гринписовцев, который, судя по зарубежным СМИ, больше волнует российскую оппозицию, чем Вашингтон или Брюссель. Несмотря на громкие акции экологов в Старом Свете, события вокруг членов экипажа Arctic Sunrise не стали новостью номер один для европейской прессы: информация о них дается как периферийная.
Внутри России на первый взгляд тоже полный штиль, который нарушает только сам «национальный лидер», да и то лишь для констатации факта этой благодати. Так, выступление президента на заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» было триумфальным, если верить присутствовавшей там публике. А ведь она состояла не из членов «Единой России», привыкших встречать любое слово Владимира Владимировича бурными аплодисментами. Ему внимали зарубежные политики, журналисты, политологи и некоторые ораторы «Болотной—Сахарова». Причем, судя по лицам последних, они делали это с истинным удовольствием и чувством причастности к реальной силе, могущей все (даже то, что Конституцией не прописано).
Скажем, просьба Владимира Рыжкова об амнистии фигурантов «дела 6 мая» была своевременной, достойной и нужной. Но ведь, по сути, это полное признание того, что право в России не действует, а все зависит лишь от батюшки-царя, который, согласно закону, к амнистии никакого отношения не имеет. Это — исключительная прерогатива парламента. И ответ Путина: «Что касается того, чтобы в данном случае использовать право амнистии, я этого не исключаю», — это публичное подтверждение даже не авторитаризма, а кондового монархизма, который уже никем и не оспаривается. Ведь ни депутаты, ни эксперты, ни весь «несогласный» «Фейсбук», обсуждая, будет амнистия или нет, не вспомнили, кому позволено ее инициировать.
То, что время внутриполитической турбулентности миновало, подтверждает и оппозиция. Похоже, несистемщики (исключая Эдуарда Лимонова) с тактикой на ближайшее время определились: их основная цель сейчас — участие в выборах всех уровней. Можно долго спорить, станут ли пара или даже десяток мандатов Мосгордумы ступенькой к завоеванию оппозицией власти в стране, но так или иначе на сегодняшний день именно борьбой за них занимаются и Алексей Навальный со своей командой, и все остальные.
Нет, конечно, у оппозиции есть и еще один пункт в повестке — освобождение политзаключенных, но кажется, что он уже идет в разделе «Разное». На суд по «болотникам» приходит все меньше людей, Сергея Удальцова благополучно забыли, Мария Баронова ищет работу через соцсети, а где другороссы, севшие за Манежку, креаклы даже не знают.
Мобилизующие гражданское общество выборы прошли, а с ними исчез и повод для массовых протестных акций. Он, безусловно, возникнет, если приговор по делу «Кировлеса» останется прежним. Навальный, чье второе место по итогам московской кампании действительно можно считать локальной победой всей несистемной оппозиции, — главный двигатель и хедлайнер всех митингов. Без сомнения, если он останется на свободе, то будет участвовать и в мероприятиях за «болотных», и против какой-либо законодательной дури. Но пока Навальный занят организацией «Народного депутата», а других лидеров оппозиция за два года не нажила. Кроме того, изменив свой статус с блогера на политика (что признал даже Владимир Путин), он вынужден заниматься партстроительством, то есть действовать в той системе координат, которую задает Кремль, так же, как он задает и эмоциональный фон.
А фон нынче в России неплохой.
Какие бы опасения у части общества ни вызывали грядущие Игры в Сочи, россияне испытывают от происходящего вокруг них позитивные эмоции. Достаточно посмотреть, сколько людей встречают олимпийский огонь в столице, как много об этом говорят в магазинах, метро, спортзалах и в социальных сетях. А что еще будет, когда эстафета с факелами доберется до измученной рутиной и повседневностью провинции. Народ хочет праздника, ждет его. И не помешают этому ни сочинские наводнения, ни голоса скептиков, подсчитывающих потраченные на Игры-2014 миллиарды. «Россия, вперед» — вот что мы будем слышать в ближайшие полгода.
И, кстати, подтверждением тому стал субботний бой Поветкина с Кличко. Это событие стало информационной «скрепой» для всех: от культовых блогеров до мужиков в гаражах, хотя бокс у нас отнюдь не самый популярный вид спорта.
Спортивно-победная лихорадка страну уже накрыла, и вылечиться от нее не получится до февраля.
Можно добавить к этому насквозь голливудский «Сталинград» Бондарчука, после просмотра которого подростки выходят из кинотеатров с полным ощущением, что это они выиграли войну.
Итак, картина российской жизни выглядит оптимистичной. Однако на этом масштабном и духоподъемном полотне возникают спорадические, но резко диссонансные мазки.
Ни с того ни с сего полузабытый политический деятель времен «тандема», исполняющий сейчас обязанности председателя правительства, заявляет: «Нас ждут не самые простые времена… Очевидно, что кому-то, и это может быть довольно значительная часть населения, придется менять не только место работы, но и профессию, и место жительства». Затем министр экономического развития Алексей Улюкаев, выступая перед депутатами Госдумы, признает: «Такой неблагоприятной обстановки не было у нас последние пять лет с момента кризиса». А далее начинается совершенно непонятная возня вокруг пенсий, которые то ли хотят заморозить в какой-то части на какое-то время, то ли боятся, что их нечем будет платить.
Разумеется, экономисты, не занимающие никаких постов, без устали говорят о критическом состоянии российской экономики. Но они так привычно играют роль Кассандры, что никаких эмоций у большей части публики их слова не вызывают. К тому же под экономикой наши граждане понимают повышение цен на продукты и бензин да курс валюты. Так что если стоимость хлеба, водки и доллара увеличивается не слишком быстро, то даже слова премьера воспринимаются людьми приблизительно как крики о волках того самого мальчика из сказки. А зря.
Пока читающие про сокращение госслужащих в США россияне радуются чужому горю, неплохо было бы понять, чем нам грозит утверждение того же Улюкаева, что «в конце 2013 года Россия выйдет на темп роста ВВП 1,8 процента, что является плохим результатом для экономики страны». И почему вдруг, как пишет «Российская газета», «индексация зарплат на уровень инфляции федеральным госслужащим, военнослужащим и полицейским на весь следующий год может быть приостановлена для экономии бюджетных средств». Тем более что соответствующий законопроект уже внесен правительством в Госдуму в пакете с проектом бюджета на 2014—2016 годы.
В общем, исходя из теории марксизма, чью научную ценность еще никто не отменял, надстройка (то бишь политики) как-то слишком противоречит базису (то бишь ситуации в экономике). Да и есть ли он, этот базис…
Впрочем, дело не только в марксизме, о котором в отличие от Европы в России предпочитают не вспоминать. Даже если следовать «классическому путинизму», согласно которому в стране существует только «одно политическое лицо» и только одна рука — правая, такого разнобоя в высказываниях руководства не может быть, потому что его не может быть никогда. Иными словами, если Путин говорит, что все хорошо, а его верные министры рассуждают о проблемах в экономике, то пиши пропало…
Согласитесь, вряд ли мы стали свидетелями шизофрении коллективного чиновника, когда в единой властной голове звучат два диаметрально противоположных голоса, один из которых твердит «Все отлично!», а второй настаивает: «Страну ждут тяжелые времена». Скорее всего, имеет место привычка Кремля жить лишь сегодняшним днем.
Причем, что любопытно, в этом власть и народ едины: сейчас хорошо, что будет дальше — дальше и решим.
Материал подготовили: Мария Пономарева, Александр Газов