Вячеслав Тетекин, депутат Государственной думы, член фракции КПРФ
Нападениям подвергаются дипломаты и других стран. Это, к сожалению, нередкое явление. И защитить дипломата, который живет в городе, отдельно, не на территории посольства, было бы довольно сложно. Поэтому здесь говорить однозначно о том, что Российское государство бросило наших дипломатов на произвол судьбы, не реагирует, было бы не вполне корректно.
Скажем, те же самые американцы — у них посольства вообще превращены в настоящие крепости. Они окружены бетонными заборами, колючей проволокой, на входе дежурят морские пехотинцы вооруженные… Даже близко подойти к американскому посольству бывает непросто.
Угроза диппредставительствам во всем мире возрастает. Но речь в данном случае должна идти о двух факторах. Первое — о международном авторитете страны, который во многом обеспечивает защиту дипломатов этой страны. Скажем, во времена Советского Союза нападения на советские посольства, на советских дипломатов были редчайшим явлением. И не потому, что нас боялись — хотя и боялись, — а потому, что Советский Союз в подавляющем большинстве стран мира пользовался таким высоким авторитетом, что просто звание советского человека, советского гражданина, советского дипломата само по себе защищало от каких-то враждебных посягательств. Сейчас такого нет — Россия подрастеряла свой авторитет, и хаотичные действия нашей страны на международной арене уже никакого уважения не вызывают. Поэтому можно предположить, что в значительной степени падение авторитета нашей страны, а не неспособность физически защитить наших дипломатов лежит в основе этого инцидента.
Это первое обстоятельство. Второе заключается в том, что нападение произведено не просто бандой хулиганов неких на улице. В этом участвовали официальные органы правопорядка. Ясно, что на американского дипломата у голландских полицейских просто не поднялась бы рука. Им это и в голову бы не пришло. С Россией, оказывается, это можно. Второе — это некий акт мести за задержание голландского ледокола Arctic Sunrise. В этом случае это глупейший шаг со стороны голландских властей, если это действительно ответная реакция. И российские власти должны адекватно и жестко реагировать на такого рода вещи.
Набор средств известен. Дело в том, что дипломатические отношения — это вещь двусторонняя. Соответствующие структуры находятся как в одной, так и в другой стране. Речь, разумеется, не идет о физическом насилии против голландских дипломатов в Москве — я категорически исключаю такого рода действия. Но некие акции протеста возле голландского посольства, очевидно, были бы вполне адекватным ответом на эти действия.
Если граждане пока сами не вышли к посольству Нидерландов — как в 1999 году к американскому посольству в защиту Сербии — значит, граждан пока не очень волнует эта тематика. Это объяснимо. Но любое устойчивое государство обладает необходимыми возможностями, для того чтобы организовывать «спонтанные» в кавычках акции. В 1999 году американцы раздолбали посольство Китая в Белграде, якобы «по ошибке» вогнали туда три или четыре ракеты, хотя здание стояло на пустыре, и ошибиться было невозможно. Совершенно ясно, что это была преднамеренная акция уничтожения китайского посольства. Тогда в Пекине начались такого рода демонстрации — естественно, «спонтанные», да, что американцы где-то через неделю с большой радостью выплатили 4 миллиона долларов на восстановление здания и компенсации семьям погибших дипломатов.
Плюс в распоряжении любого государства имеются дополнительные — визовые и прочие — средства доведения своего несогласия до сведения иного правительства. Набор средств имеется, подождем, решит ли российская сторона воспользоваться им.
* * *
Павел Салин, директор центра политологических исследований Финансового университета
Я не думаю, что у России есть инструментарий, чтобы вести себя более жестко. В отношении российской дипломатии используют недипломатические методы. И если Россия начнет отвечать тем же по линии дипломатического ведомства, то, наоборот, она потеряет лицо. Потому что оружие дипломата — это заявления, ноты, петиции, декларации и все прочее. А если он начинает действовать другими методами, он перестает быть дипломатом. Поэтому я не уверен, что у российской стороны должна быть иная реакция, по крайней мере по дипломатическим каналам, чем та, которую сейчас мы наблюдаем.
Я думаю, инцидент в Нидерландах связан с захватом судна Greenpeace. И, если это так на самом деле, то, наоборот, здесь себя не очень красиво повела другая сторона. Потому что если ты говоришь на дипломатическом языке, то продолжай говорить на дипломатическом языке. А если этот инцидент действительно связан с ситуацией вокруг этого судна, то, извините, здесь чистой воды то, что называется применением «административного ресурса», то есть прессинга правоохранительными органами дипломатов. Здесь на самом деле задействован тот инструментарий, который всегда европейским сообществом ставился в вину России, — что она выходит за рамки правовых норм, использует правоохранителей в целях, которые мало соответствуют продекларированным в законе. В случае с Нидерландами здесь ровно то же самое: использование правоохранителей для давления на дипломата, выход, скажем, за рамки дипломатических процедур.
Однако вряд ли подобные инциденты могут надолго испортить межгосударственные отношения. Что касается Ливии — здесь все понятно. Точнее, наоборот — все непонятно: есть там центральное правительство или нет. Скорее всего, его нет, и действительно вот это нападение на российское посольство никоим образом нельзя вменить в вину ливийским властям, потому что они ситуацию не контролируют.
Что касается ситуации в Нидерландах… Вообще весь скандал с Greenpeace — он выходит за национальные рамки. Здесь понятно, что гринписовцы действовали не из благих побуждений, они работали на какие-то корпоративные международные структуры, которые не хотят, чтобы Россия развивала добычу на шельфе. Все эти международные экологические движения уже давно используются крупными корпоративными структурами в межкорпоративных войнах. Понятное дело, что в этой ситуации с Greenpeace договариваться между собой будут крупные корпорации. С одной стороны — те, которые эксплуатируют «Приразломную», а с другой стороны — те, которые не хотят, чтобы этот проект реализовывался. А правоохранители с обеих сторон — что российские, что нидерландские — это всего лишь инструменты в корпоративной борьбе. И российские дипломаты прекрасно это понимают, и они в данном случае тоже являются инструментом в этой корпоративной борьбе. Не думаю, что в результате как-то серьезно осложнятся межгосударственные отношения, потому что обе стороны прекрасно понимают и ситуацию, и свое место в этой ситуации.
Материал подготовили: Владимир Титов, Мария Пономарева, Александр Газов