— В последнее время, в связи с судебной реформой, часто вспоминают «Горячее сердце» А.Островского, которое он написал в 1869 году:
«Градобоев. (садясь на ступени крыльца). До Бога высоко, а до царя далёко. Так я говорю?
Голоса. Так, Серапион Мардарьич! Так, ваше высокоблагородие!
Градобоев. А я у вас близко, значит, я вам и судья.
Голоса.  Так, ваше высокоблагородие! Верно, Серапион Мардарьич.
Градобоев. Как же мне вас судить теперь? Ежели судить вас по законам...
1-й голос. Нет, уж за что же, Серапион Мардарьич!
Градобоев. Ты говори, когда тебя спросят, а станешь перебивать, так я тебя костылем. Ежели судить вас по законам, так законов у нас много... Сидоренко, покажи им, сколько у нас законов. (Сидоренко уходит и скоро возвращается с целой охапкой книг). Вот сколько законов! Это у меня только, а сколько их еще в других местах! Сидоренко, убери опять на место!... И законы все строгие; в одной книге строги, а в другой еще строже, а в последней уж самые строгие. …Так вот, друзья любезные, как хотите: судить ли мне вас по законам, или по душе, как мне Бог на сердце положит?
Голоса. Суди по душе, будь отец, Серапион Мардарьич.»
— Многое, конечно, изменилось. Современный «городничий» уже не может сказать «я у вас близко, значит, я вам и судья», но, к сожалению, «городничие» не оставили совсем уж «юридическую практику». Де-факто они ее реализуют через то, что сейчас называют «административный ресурс». Но нельзя сказать, что у нас по-прежнему царит полный произвол. Многие все-таки находят справедливость в суде, а с произволом сейчас можно бороться. И люди это делают, хотя тут иногда требуются героические усилия.
    Но что изменилось мало, так это правовая безграмотность населения. К сожалению, для многих законы — это по-прежнему «охапка книг», которые не понятны и потому вызывают подозрение и страх. Люди не знают своих прав, и когда дело доходит до конфликта, часто оказываются у разбитого корыта.
    Но особое внимание в сцене из А.Островского привлекает дилемма: судить по закону или судить «по душе, как мне Бог на сердце положит». Русский драматург выделяет двух «субъектов права» — царя и Бога. С царем, в общем-то, все понятно, хотя бы потому, что при республиканской форме правления его просто нет. Но вот с Богом не все очевидно…

— А можно ли сформулировать тему так: закон и мораль? Понимая под моралью именно закон божеский, известные заповеди.
— Конечно, можно. Один весьма известный человек, находящийся сейчас за решеткой, Михаил Ходорковский, год назад поставил перед обществом вопрос о морали: «…надо говорить о морали, как бы не было это трудно и высокопарно, надо добиться, чтобы любой шаг, любой поступок сверялся с представлениями о «должном».

— А что должно быть выше: мораль или закон?
Закон должен быть выше. Мы живем в стране с разными религиями, а в разных религиях могут быть разные законы божеские. Иначе придется разрешать и кровную месть. Должны существовать какие-то общие регламенты, правила, нормы, на основании которых должно строиться в обществе взаимодействие — как вертикальное (с властью), так и горизонтальное (друг с другом).

— Итак, закон написан и принят. И вот по этому закону возникает какое-то дело (конфликт, спор). Дело приходит к судье. Но судья, как известно, зависит не только от закона, но и от «городничего». И еще не известно, от кого больше. И вот этот судья судит. Судит, потому что именно он — законник. Других нет.
— Он уже не законник, если зависим.

— А если он аморален?
— Если он аморален, то должен уйти.

— Почему он должен уходить? Ему хорошо на этом месте. Можно сказать «его должны уволить». Но кто? Тот администратор, который его назначил и волю которого он исполняет?
— Судья назначается на должность Указом Президента. В терминологии А.Островского — царем, а не городничим. Однако царь, конечно, отличается от президента. Это Николай II на вопрос в анкете переписи населения о роде своей деятельности ответил «Хозяин земли русской». В. Путин в свое время на подобный вопрос ответил иначе: «услуги населению». Если судья помогает ему (и в его понимании) «оказывать услуги», то почему он должен его увольнять? Наверное, можно так сказать: судебная реформа состоится только в том случае, если ее участники будут жить по закону. Теоретически безукоризненно. А в жизни проблемы судебной реформы не в том, что у нас законы плохие, а в том, что люди, занимающие в этой системе ключевые посты, страдают грехом сребролюбия.

— О какой же реформе может идти речь?
— У меня есть позитивный ответ. Я не знаю, как к нему отнесутся мои коллеги-юристы. В данном случае я говорю не с позиции юриста, а с позиции человека моего возраста, моего житейского опыта. Мой ответ такой: судьям надо ходить в церковь. Только там человек может смыть прежний грех с души и не допустить нового. В церкви. Больше негде. Только в храме Божьем приходит понимание, что, может быть, до Бога не так уж и высоко.

— Не вдаваясь в рассмотрение сути и отношений гражданского и церковного права, сразу возникает вопрос: какое из этих «прав» (правовых систем) исполняется лучше?
— Конечно, церковное. Объясню почему.
    Система церковного права распространяется на людей действительно верующих. Именно верующих, а не приходящих в церковь из-за моды или «на всякий случай». Чем верующий отличается от неверующего? Тем, что верующий не задает вопрос «а почему?» Он не задает вопросов, он живет, как требуется. Это — смирение. Одна из главных заповедей христианской религии. Можно сказать, что он слепо следует установлениям веры (заповедям, канонам). Вроде бы странно. Как это так? Не задавать вопросы? Но вспомним, что у символа правосудия, у богини Фемиды глаза завязаны… Тут нет прямой аналогии, но как-то это связано. Слепо — это не всегда плохо.
    В церкви существует такое понятие — духовный отец. Духовный отец – это священник, исполняющий требы. Этот священник тоже может быть аморален. Он — человек и ничто человеческое ему не чуждо. Но христианин, пришедший к нему на исповедь, не задается вопросом о моральности-аморальности священника. Христианин не должен осуждать священника.
    Я раньше этого не понимала. И подобные вопросы не давали мне покоя. Но потом поняла. Все, в общем-то, просто: думай прежде всего о своей душе. Наведи в ней порядок. Начни с себя…

— Многие скажут: ну, начну я с себя, а другие? Почему я должен начинать?
— Да, такой вопрос — основная преграда. Поэтому все и стоит, ничего не меняется. Выход — в признании очевидной христианской истины: чтобы больше получить, надо больше отдать.
    Проще говорить о наших проблемах как о чем-то внешнем. Кто-то виноват, что нам плохо живется, что все дорого, что люди злые, друг другу не помогают… Искать внешнего виноватого проще. Но начинать надо с себя. Начинать решать все наши проблемы человек должен с себя. Люди друг другу не помогают? Начни помогать сам. Каждый отдельный человек должен понять: никто мне не поможет, если я не начну помогать сам. А если не начну сам, то и жаловаться нечего.
Человек, относящийся к окружающим с любовью и сочувствием, обязательно получит и любовь, и сочувствие. Но при одном непременном условии: начать любить и сочувствовать должен он.
    Это совсем не открытие. «Относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе» — это не я придумала.

— Или — «Возлюби ближнего, как самого себя»?
— Да. Вроде бы все просто. Все это знают уже как минимум тысячу лет, со времен крещения Руси.

— Наша страна, как и большинство государств, превратившихся из христианских в гражданские, светские живет сегодня цинично. Откуда же возьмутся истинная вера, альтруизм в циничной стране?
— Я не верю, что Россия — страна циничная. Или лучше так: я верю, что моя страна не цинична. Верю, что крестили Русь не зря. Верю, что циничный «порядок вещей» сменится правовым порядком на основе божественных заповедей. На основе не общечеловеческих ценностей, а христианской морали.
    И еще. Меня совершенно не волнует вопрос о «большинстве и меньшинстве». Здесь вообще не место арифметике. Сначала появляется кто-то один. Это может быть кто-то вроде целителя или пророка, который начинает проповедовать в Назарете, и, как заметил один французский мыслитель, «через какое-то время наступает крушение Римской империи». Один, который не просто верует, а живет по своей вере. Тот, кто готов начать с себя. За ним пойдут другие. В начале их может быть 12. Потом больше и больше.
    В цифре 12 есть и мой профессиональный интерес — суд присяжных. И в фильме Сидни Люмета, и в фильме Никиты Михалкова начинает кто-то один. Недавно Леонид Никитинский роман написал — «Тайна совещательной комнаты». Так и там: сначала задумывается только один, потом трое, потом все… Включая судью. И даже прокурора.

— И именно от этого зависит эффективность и скорость обновлений, реформ в нашем обществе?
— Ну, конечно же! Дело не в «нефти и газе» и даже не в «нанотехнологиях» и прочих инновациях. Тем более, дело не в том, какой у нас президент. Дело в том, кто начнет первым. Начнет президент — слава ему и хвала. Не начнет — другие люди найдутся. Уже находятся. Вот, например, нашелся Михаил Ходорковский… Как бы дело не закончилось, но он уже спас честь российского бизнеса. Найдутся и судьи, которые поймут, что для их души гораздо важнее следование божественным заповедям, чем недостойное прогибание под административным давлением. Никакая судебная реформа без этого не состоится.
    Конечно, первым всегда будет трудно, но легкая дорога ведет только в ад. Трудности могут быть самые немыслимые, но я оптимист. Россия, конечно же, «поднимется с колен», но не благодаря нефти, ВПК, нанотехнологиям или эпатажам на международном уровне. Дело в другом: обязательно появится кто-то один.     |я|