Как сообщает газета «Коммерсант», Верховный суд пояснил, что следует отграничивать преступления, совершенные по мотивам политической, расовой, социальной и другой ненависти или вражды, «от преступлений, совершенных на почве личных неприязненных отношений». Также он объяснил, что преступление, предусмотренное статьей 282 Уголовного кодекса РФ — «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства», «совершается только с прямым умыслом и с целью возбудить ненависть либо вражду».
Статье 280 Уголовного кодекса — «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности» — суд уделил особое внимание. Так, распространение информации, в которой «обосновывается необходимость совершения противоправных действий в отношении лиц по признаку расы», «следует квалифицировать по статье 282 УК РФ», а не по статье 280.
Также Верховный суд подчеркнул, что публичные призывы к экстремизму не стоит считать подстрекательством (часть 4 статьи 33 Уголовного кодекса), если они не направлены на склонение «к совершению конкретного преступления». То есть в них не указано на определенные место, время и другие обстоятельства.
Представлявший на заседании пленума данное постановление судья Владимир Давыдов обратил внимание на то, что, возможно, потребуется законодательно разграничить понятия «ненависть» и «вражда», совершенно равноценно понимаемые следственными и судебными органами при рассмотрении дел по 282-й статье Уголовного кодекса.
Судья заметил, что вообще-то слова «вражда» и «ненависть» в русском языке имеют несколько разное значение. По мнению специалистов психологического факультета МГУ, ненависть — это чувство одного человека, которое может стать мотивом его действий, а вражда — активное взаимодействие как минимум двух человек.
Но главное — Верховный суд наконец высказался на тему «разжигания социальной розни» — формулировки, ставшей причиной возбуждения многих скандальных и абсурдных уголовных дел. Как известно, суды неоднократно выносили приговоры блогерам и гражданским активистам за резкую критику российских правоохранительных органов. Фактически в российской правоприменительной практике закрепилось определение милиции, а ныне полиции, как «социальной группы». И любое нелицеприятное определение в адрес стражей порядка может стать основой для уголовного дела по статье 282.
Верховный суд попросил законодателей определить, что такое «социальная группа», дабы «не выделялись по собственной воле такие группы, как сотрудники правоохранительных органов». «Они и так защищены законом в большей степени, чем простые граждане»,— справедливо заметил судья Давыдов, очевидно, имея в виду, что существует и активно используется статья 319 Уголовного кодекса.
Было объяснено, что суды не должны воспринимать критику политических деятелей и организаций как основание для возбуждения уголовных дел. Высшая судебная инстанция страны считает, что необходимо учитывать положения статей 3 и 4 Декларации о свободе политической дискуссии в СМИ, принятой кабинетом министров Совета Европы, и практику Европейского суда по правам человека.
«Политические деятели, стремящиеся заручиться общественным мнением, тем самым соглашаются стать объектом политической дискуссии и критики в СМИ»,— гласит решение Пленума Верховного суда. Чиновники «могут быть подвергнуты критике в СМИ в отношении того, как они исполняют свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий», критика же в СМИ чиновников и политиков, «их действий и убеждений не должна рассматриваться во всех случаях как действие, направленное на унижение достоинства человека или группы лиц, поскольку в отношении данных лиц пределы допустимой критики шире, чем в отношении частных лиц», — цитирует документ «Коммерсант».
Таким образом, можно надеяться на то, что будет положен конец порочной практике возбуждения уголовных дел за материалы в СМИ, содержащие радикальную критику действий различных органов власти и должностных лиц, что особенно важно в период очередного предвыборного цикла.
Комментирует Дмитрий Аграновский, адвокат
Инициативы Верховного суда довольно разумны. Поскольку под понятие «экстремизм» стали подводить абсолютно любую критику властей. Вообще экстремизм — это разжигание межнациональной, межрасовой и межрелигиозной розни, а все остальное — критика органов власти, призывы к ненасильственным протестным действиям— таковым не является.
В России к понятию «экстремизм» применяется расширительное толкование, что влечет неправомерное привлечение людей к уголовной ответственности. Антиэкстремистское законодательство в нашей стране в настоящее время абсолютно не сбалансировано. Более того, в том виде, в котором оно сейчас существует, оно является главным инструментом подавления инакомыслия.
Я считаю, что в России экстремистское законодательство в нынешнем виде — вещь очень вредная. Есть соответствующие статьи Уголовного кодекса за разжигание межнациональной, межрелигиозной и межрасовой розни или оправдание террористической деятельности. А громоздить сверх этого понятие «экстремизм», под которое можно подвести любую оппозиционную активность, совершенно не следует.
Могу сказать, что в большинстве стран юридически закрепленного понятия «экстремизм» нет. Мало того, я даже не знаю, в какой цивилизованной стране это понятие применяется.
Материал подготовили: Елена Славолюбова, Роман Попков, Мария Пономарева