Напомним, экспертное заключение, содержащее тезис о возможности помилования без просьбы со стороны осужденного, было передано в марте президенту России членами Совета по правам человека.
Возможно, если бы речь шла об уголовниках, а не о политических заключенных, президент не трактовал бы простые истины столь необычным образом. Но, как известно, Медведев имеет дело со списком из 32 политзэков, составленным российской оппозицией. Однако даже тут у Дмитрия Анатольевича была бы возможность блеснуть гуманизмом и либерализмом, если бы дело касалось только Таисии Осиповой, Павла Жеребина, Сергея Мохнаткина и других политических активистов.
Но в списке есть два человека, которых так просто на свободу не отправишь, — Михаил Ходорковский и Платон Лебедев. Освободи Медведев этих двоих без их униженной просьбы об этом — гражданское общество получило бы лидеров с непререкаемым авторитетом и колоссальным политическим потенциалом.
Рукой Медведева, накладывавшей абсурдную резолюцию на экспертное заключение, двигал страх. Причем даже не его личный страх, а коллективный страх силовой олигархии. Страх перед настоящей политической конкуренцией, боязнь «проявить слабость», иррациональный страх перед Михаилом Ходорковским и иррациональная ненависть к нему.
Этот страх сильнее, чем доводы разума, диктующие, казалось бы, совершенно иное решение — отпустить людей на волю, показать хоть раз человеческое лицо.
Как видим, после Болотной площади правящие Россией люди действительно ничего не забыли и ничему не научились.
Елена Лукьянова, член Общественной палаты РФ, доктор юридических наук
На встрече с лидерами оппозиции Дмитрий Медведев сказал, что он отлично понимает, что для решения вопроса о помиловании никакого прошения со стороны осужденного не надо. Но при этом президент выразил сожаление по поводу того, что в стране сложилась некая правовая традиция.
Таким образом, мы видим, что в России сложилась традиция, противоречащая Конституции, поскольку Основной закон напрямую предусматривает право президента без всякой процедуры осуществлять помилование осужденных. Ведь Указ о порядке помилования относится не к полномочиям президента, а к праву осужденного просить о помиловании, то есть вообще к другой норме Конституции.
Получается, что президент не хочет пользоваться своим правом помиловать осужденных. Ему десять человек — специалистов области уголовного права, уголовного процесса, конституционного права, международного права — написали экспертное заключение, в котором разъяснили ему, что не требуется никаких прошений для того, чтобы он мог помиловать.
Говорят, что у двух юристов есть несколько больше мнений. Но в данном случае на чаше весов десять мощнейших специалистов, с одной стороны. С другой — мнение одного юриста, пусть он даже и президент. И оно выглядит, я думаю, не вполне адекватно. По идее, чаша с мнением такого высокопрофессионального большинства должна была бы перевесить.
Из этого мы можем сделать вывод, что Медведев не хочет миловать или по каким-то другим, одному ему известным причинам не может этого сделать. В законодательстве об этом ничего не говорится. Об этих причинах, наверное, известно только в кремлевских кабинетах.
Скорее всего, это решение Медведева — чисто человеческое. Возможно, у него не хватает воли это сделать. Но тогда надо делать вывод о том, кто есть кто, кто есть наш президент. Для того чтобы быть юристом и президентом, недостаточно иметь диплом о юридическом образовании, недостаточно иметь удостоверение президента.
Сейчас в Facebook опубликован очень интересный материал бывшего депутата Верховного Совета РСФСР, бывшего следователя Юрия Лучинского. Там описываются случаи, как миловал осужденных Ельцин, как это происходило, и говорится о том, что совершенно не обязательно было ходатайство осужденного.
Эта традиция — обязательного прошения о помиловании — создана в нашей стране за последние 12 лет. Эту антиконституционную традицию основало нынешнее руководство страны. Она ничем не оправдана, и президент как гарант Конституции обязан сломать эту неконституционную правовую традицию. Но он этого не делает. О причинах этого надо спрашивать самого президента.
Дмитрий Аграновский, адвокат
В вопросах помилования президент никакими законодательными актами не связан. Миловать или не миловать того или иного человека — в настоящий момент исключительное право Медведева. Не хочет он без прошения миловать — его право. А если бы было желание, мог бы сделать это и вообще без каких-либо условий.
Нынешний список, которым оперирует Совет по правам человека и гражданскому обществу при главе государства, несколько отличается от такого же, представленного Медведеву ранее. В том, первом, по которому президент распорядился провести проверку, содержалась, к примеру, фамилия одного из моих подзащитных, офицера российской армии Сергея Аракчеева. В новом списке его нет. Хотя его фигура — одна из ключевых.
Почему так произошло — вопрос нужно адресовать Михаилу Федотову, члену вышеуказанного совета. Сама эта организация известна больше не защитой прав человека, а кампанией по десталинизации.
Надежды на то, что Медведев вдруг решится помиловать кого-то из этого списка — обо всех и говорить не приходилось, — было мало. И его отказ абсолютно ожидаем.
Вполне вероятно, что власть в целом хотела бы получить прошения желающих быть помилованными по серьезной причине. Это стало бы признанием ими своей вины. А в списке политзаключенных есть и те, кто мог бы предъявить государству и его главе серьезные претензии. В том числе и финансовые. Если же такой человек напишет сегодня прошение, завтра его помилуют, послезавтра он придет с претензией — такому гражданину скажут: «Ты же сам свою вину признал». Для некоторых политзаключенных — к примеру, Михаила Ходорковского — это абсолютно неприемлемо.
Думаю, однако, все намного проще. Президент сегодня имеет право на помилование лишь формально. Реальные же решения такого уровня принимал совсем другой человек.
Материал подготовили: Роман Попков, Мария Пономарева