До недавнего времени арестованными за «беспорядки» оказывались рядовые активисты либо те демонстранты, которые не были вовлечены в деятельность политических групп. В отношении же лидеров власть предпочитала вымучивать уголовные дела, не связанные с политикой, — будь то незаметное «избиение» прокремлевской активистки Сергеем Удальцовым или кража несуществующего леса Алексеем Навальным.
Однако накануне июньского марша следственные органы пришли с обысками в квартиры практически всех крупных оппозиционеров, не защищенных депутатской неприкосновенностью. Обыску подверглись квартиры Алексея Навального, Ильи Яшина, Ксении Собчак, Бориса Немцова и Сергея Удальцова. Состоялся обыск и в офисе организации «РосПил», созданной Навальным для борьбы с системой коррупцией. На следующий день Навальный, Яшин, Собчак и Анастасия Удальцова были вызваны на допрос в Следственный комитет — пока в качестве свидетелей, — а Борис Немцов получил повестку прямо на митинге.
Какова вероятность, что лидеры народного протеста в обозримом будущем станут обвиняемыми по уголовным делам с политической подоплекой, а кое-кто, возможно, окажется за решеткой? Адвокат Игорь Трунов убежден: вероятность такого развития событий составляет если не 100, то 90 процентов точно:
«Правоприменительный опыт говорит об одном: если зацепились — в длительной перспективе не отпустят. Аналогий достаточно много: и дело Михаила Ходорковского, и дело Алексея Козлова. Зацепились, несмотря на процедурные нарушения и вердикты».
Сравнивая современную «правоприменительную практику» с ельцинскими временами, Трунов отмечает, что в 90-е годы, если позиции обвинения были слабы, весомых доказательств вины не имелось, а общественное мнение было на стороне защиты, уголовные дела нередко закрывались. Напротив, сейчас предъявление обвинения почти автоматически означает обвинительный приговор.
«Атмосфера будет нагнетаться, чтобы население психологически привыкло к преследованию политических лидеров, — считает адвокат. — Никаких резких движений не делают. Сперва незначительные шаги: вызовы на допрос, какие-то процессуальные действия. Тенденция достаточно печальна и с большой вероятностью закончится уголовными делами».
Наш собеседник отметил поразительный феномен: попытки либерализации имеют в России противоположный эффект. Например, после того как решение по мере пресечения стали принимать не прокуроры, а судьи, количество заключенных под стражу возросло. Несмотря на то что постановление по мере пресечения выносит судья, не занятый в уголовном деле, а по старой норме меру пресечения назначал прокурор, непосредственно заинтересованный в исходе дела.
«Уголовная юстиция влияет на политику, — говорит Трунов. — В цивилизованных странах этот инструмент более мягкий, более завуалированный, а где-то — простой и непритязательный, как дубина. У нас это политический инструмент достаточно примитивного типа со всеми причитающимися составляющими, такими как пытки, ужасные условия содержания, заключения под стражу невиновных. Я сам через это проходил, когда работал в Администрации президента. Из-за того, что один человек в кабинете нотариуса что-то не понял, я четыре года сидел в тюрьме — пока не сменилось поколение чиновников, пока не ушли те, кто хотел меня убрать. Только после этого передо мной извинились и меня реабилитировали».
Репрессивное давление на лидеров и рядовых активистов оппозиции будет нарастать, считает Игорь Трунов.
Материал подготовили: Владимир Титов, Александр Газов