Один из теоретически возможных, но, к сожалению, маловероятных сценариев развития событий в день выборов в Государственную думу…
4 декабря в 21.00 по московскому времени закрылись избирательные участки на западном форпосте России, в Калининграде. На гигантских экранах Центризбиркома начинают высвечиваться первые данные о результатах голосования на Дальнем Востоке. Разноцветные столбики с разной скоростью тянутся вверх. Лидер — «Единая Россия»: 68 процентов, 65, опять 68… По мере поступления данных из все более западных регионов России картина принципиально не меняется. Глава ЦИК Владимир Чуров, смущенно улыбаясь, докладывает журналистам: выборы состоялись и прошли без существенных нарушений. Все немного удивлены: казалось бы, признавая несколько просевшие рейтинги «ЕдРа» в предвыборный период, можно было бы нарисовать и поменьше. Но нет — на понижение избиркомы играть не намерены.
Морозная вечерняя Москва нервничает, стоит в пробках, на улицах тревожно. Здание ЦИК превращено в неприступную крепость — ее окружают сотни омоновцев, повсюду металлические ограждения, в переулках греют моторы грузовики с солдатами внутренних войск. Вся Тверская от Маяковской до Манежной перекрыта: полиция, солдаты, автобусы 2-го оперативного полка ГУ МВД. Несколько сотен профессиональных «несогласных» уже растащены с Триумфальной по близлежащим ОВД. Националисты, попытавшиеся пройти на площадь Революции, также выявлены и препровождены в не столь отдаленные места. Где-то в районе блокированной Красной площади поймали Сергея Удальцова и его товарищей, тащивших очередной гроб на очередные похороны демократии. «Надо ей (демократии) осиновый кол вбить в могилу, а то по двадцать раз в год хороните», — беззлобно шутят офицеры, упаковывающие Удальцова в полицейский автобус.
Глава столичной полицейской пресс-службы Виктор Бирюков (раскрасневшиеся на морозе щеки, ворот белой рубахи (праздник ведь!), посыпанная снегом папаха) рассказывает все еще толпящимся на Маяковке журналистам, что несанкционированные акции пресечены, составляются административные протоколы: «Все исключительно в рамках правового поля». И хотя полиция и войска продолжают мерзнуть на боевом дежурстве на случай появления уцелевшей пары десятков «несогласных» с фаерами, уже вроде как ясно, что все самое страшное позади, очередная страница российской истории почти перевернута. На Васильевском спуске под песни «Любэ» колышется пресловутая «ликующая гопота» в ожидании появления «Обоих».
В это время, примерно в 21.30, в Госдуме начинается пресс-конференция лидеров парламентских фракций КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России». Пресса заинтригована тем, что пресс-конференция — совместная. Все с замиранием сердца предполагают, что, возможно, «вот оно, то самое, началось», но тут же отбрасывают эту мысль как ненаучно-фантастическую. За столом сидят трое — возбужденный Сергей Миронов (по предварительным данным, его партия не вписывается в 7-процентный барьер), мрачный, по-крестьянски набычившийся Геннадий Зюганов, Владимир Жириновский с каменным лицом.
Начинает конференцию лидер коммунистов. С привычными ворчливыми интонациями он перечисляет многочисленные нарушения, валом идущий от наблюдателей со всей страны поток сообщений о «каруселях», беспрецедентном административном давлении, о выдворении наблюдателей с участков. «По всем этим фактам составлены соответствующие документы, наши юристы готовят обращения в суды», — говорит Зюганов. «Ну, все, можно спать ложиться», — зевает снимающая и пишущая братия.
Но Зюганов продолжает ворчать, и из его ворчания становится понятно — происходит нечто неслыханное: «Мы призываем всех, кому дороги законность и право выбора, выйти на площади и потребовать пересчета голосов». Берущие слово следом Жириновский и Миронов говорят о том, что, по данным независимых наблюдателей, реальные результаты партии власти на прошедших выборах — около 40 процентов голосов, но никак не 65. Кто-то из партийных лидеров даже произносит словосочетание «жулики и воры».
Повторяется призыв к активистам партийных организаций и обычным гражданам выйти на площади и начать ненасильственную кампанию гражданского протеста. Применительно к Москве называется время и место. «Означает ли это, что вы призываете людей на «вторую Манежку»?» — раздается из толпы журналистов. «Нет, мы действуем исключительно в рамках Конституции. Никакого насилия. Но максимум стойкости — вот что необходимо от граждан нашей страны. Не остановим издевательство над законом сейчас — не остановим никогда», — отвечают партийцы.
Опешившие федеральные каналы снимают сюжет о пресс-конференции с эфира, но сенсационная информация о рождении подлинной оппозиции уже прошла по РЕН-ТВ, «Эху Москвы», РСН, взорвала Интернет. Люди, уставшие и от долгих лет обмана и лицемерия властей и одновременно от слабосильности и бесталанности «несистемной оппозиции», тщетности всех ее потуг, почувствовали: есть надежда. На площадь, расположенную в двух шагах от Кремля, стекается народ — аудитория «Эха», телеканала «Дождь», сетевых изданий. Их сравнительно немного — несколько сотен. Полиция, уже получившая «радиоперехваты» призывов думской фронды, начинает привычно задерживать протестантов и тащить их в автозаки. Но уже заработали партийные механизмы — городские организации КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России» отправляют на площадь тысячи активистов.
Из Думы, продираясь сквозь живую массу журналистов, выходят лидеры партий и фракций, десятки депутатов. Идут в окружении толп сторонников, освещаемые вспышками фотокамер по тротуару на площадь. Полиция, видя депутатские значки, узнавая в лицо парламентских «небожителей», растерянно расступается, уходит с площади в сторону Кремля, с какой-то обреченностью выстраивается перед ним в шеренгу. На площади уже десятки тысяч человек — одна московская организация КПРФ вывела тысяч тридцать. Море голов, гул гигантской толпы. Атмосфера, несмотря на драматичность момента, веселая — люди радуются тому, что их партии наконец-то разогнули спины.
«С вами связывались сейчас люди из Администрации президента? Из правительства? Они готовы на переговоры?» — наперебой спрашивает пресса у идущих к импровизированной трибуне вождей. «Мы будем разговаривать только с Чуровым и только в публичном поле. По закону за эту выборную вакханалию отвечает именно он. Мы требуем пересчета голосов. Никаких закулисных переговоров с чиновниками АП больше не будет», — безапелляционно отвечают депутаты.
Начинается митинг. Выступающие не говорят ничего такого, чего не говорила бы до этого «несистемная оппозиция», но в устах лидеров толпы числом в 50 тысяч человек эти слова приобретают совершенно иной вес. Принято решение не расходиться до тех пор, пока фальшивые «результаты» не будут аннулированы.
Полиция беспомощно наблюдает за происходящим. Ей никогда не приходилось разгонять такую массу людей. Да и приказов разгонять не поступает — в центральном здании МВД, в Белом доме, в Кремле все словно впали в оцепенение. Телефоны Зюганова, Миронова, Жириновского молчат — механизмы управления политическим пространством утеряны. Множество тончайших, но, как всем казалось, прочных нитей манипулирования политическим кукольным театром было разорвано в одночасье. А море людей скандирует лозунги — и раскатистое эхо слышно в Кремле. Против такого лома никаких приемов у нашего государства нет. Это не Химкинский лес. Это даже не «Манежка» с несколькими тысячами фанатов.
Первый, у кого в ту ночь всерьез дрогнули коленки, — гендиректор НТВ Кулистиков. В ночной выпуск новостей пошел репортаж о масштабной акции протеста в столице. Начальник столичного ГУ МВД по собственной инициативе был вынужден выйти к протестующим и заверить их, что никаких насильственных действий полиция не предпримет. Замерзшую «гопоту» с Васильевского спуска развозили по домам.
«Это п…ц, — сказал в одном из высоких кабинетов один Чиновник другому, поглаживая пальцем экран айфона. — Они вообще не хотят говорить ни о чем, кроме пересчета голосов или новом туре выборов. Ни Гена, ни Жирик, никто. Эмвэдэшники ушли в переулки, даже не пытаются никого задерживать. Все, говорят, в рамках правого поля. Нет выхода, понимаешь? Не стрелять же по ним… Да и кто будет стрелять… Лубянка твоя, небось, опять сейчас архивы в унитазах топит». Чиновник сам не заметил, как перешел на «ты».
Второй Чиновник молча смотрел в окно. Начинался рассвет…
Это не зарисовка в жанре «альтернативной истории». Это даже не такая уж фантастика, как может показаться на первый взгляд. Все может быть так, или почти так. Когда оппозиционные аналитики обреченно вздыхают о том, что Россия обречена на многолетний застой и деградацию всех общественных институтов, априори учитывается, что «системная», парламентская оппозиция в принципе не имеет никакой протестной потенции, сама является частью этого застоя.
И все же есть три человека, которые своей консолидированной волей могут изменить историю страны за сутки. Сделать так, что «вертикаль», «суверенная демократия», «тандем» и все прочее уйдут из нашей жизни как дурной сон. Этим троим нужно только уволится с хлебных, но малопочетных должностей «оппозиции Его Величества». Заставить власть уважать закон, уважать их самих.
Да, первые несколько часов будет страшновато. Но когда МГК КПРФ, столичные отделения справедливороссов и жириновцев выведут на улицы свой многолюдный актив, когда ряды ОМОНа разомкнутся перед шеренгой возглавляющих протест депутатов, станет ясно, что власть беспомощна, ни имеет никакой опоры нигде и ни в чем. Что она выглядит внушительно, только разгоняя раз в месяц кучку маргиналов.
Стоит вспомнить, каким шоком для Кремля был демонстративный уход оппозиционных фракций из парламентского зала заседаний осенью 2009 года, в знак протеста против фальсификаций выборов в Мосгордуму. Позднее оппозиция дала себя уговорить, уболтать, вернулась в пыльные кресла, расселась вновь «по жердочкам».
Условие для спасительных изменений в России — 30—50 тыс. человек на площади в центре Москвы. Жестко мотивированных идеологически, имеющих четкую цель — честное проведение голосования и честный подсчет голосов. И, главное, имеющих лидеров.
К десяткам тысяч партийцев присоединятся и сторонники «несистемной оппозиции», и здравая часть националистов, выступающая против «Партии жуликов и воров», и блогеры с хипстерами, и те, кто не любят блогеров и хипстеров.
Выборный период 2011—2012 годов — последний шанс для парламентских партий стать партиями в подлинном смысле этого слова, перебороть боязнь перемен. Для КПРФ это еще и шанс переломить пораженческий синдром позорной капитуляции 1996 года.
Можно, конечно, вновь прогнуться и смириться. Продолжать сидеть на Охотном Ряду, словно зачарованным. Подобно Каю во дворце Снежной Королевы, складывающему из льдинок слово «вечность».
Но в последующую эпоху «восставать» будет уже поздно: одновременно с упадком российской политической системы в обществе «снизу» начнут вызревать уже совершенно другие протестные силы — не престарелые думцы и не субтильные «несогласные». Новые силы, которые, возможно, сметут всех.
Материал подготовили: Роман Попков, Александр Газов